В стихотворении Фета "шепот,робкое дыханье" 3 строфы,в каждой из которых по 4 стиха.
Темой данного стихотворения является природа.Автор описывает переходное состояние природы от ночи к утру.Описание ночи..природа ночью красива.
Автор не использует глаголы - это придаёт стихотворению большую выразительность и красоту.
Огромное количество глухих согласных в каждой строфе замедляет речь, делает ее тягучей,более плавной, созвучной поэтическому языку XX века.
Все три строфы этого стихотворения образуют одно-единственное предложение.
Заканчивается 1 строфа и вторая подолжает её,заканчивается вторая - продолжение третья строфа.Как будно небольшие кадры.

Стихотворение очень красивое,певучее,хочется придумать к нему музыку и спеть.
Вокруг данного стихотворения было очень много спров : люди воспринимали его каждый по-разному : многие считали,что это лирическое произведение "чистой воды",что оно в поору потрясения воспевать трели соловья.
стихотворение эо четкое,прозрачное,меткое,действие которого происходит на лугу,не далеко от ручья,на природе.

Читая его, мысленно переносишься на луговую поляну,свежесть вливается в легкие.Хочется остаться там навсегда,никогда не уходить оттуда.
"Шепот,робкое дыханье" - само название говорит само за себя.Шепот=Это что-то очень тихое,что то,чтобы не нарушить тишину.
Робкое дыханье - тихое дыханье...схоже с шепотом.

Это все для того,что бы не нарушить "жизнь" природы,её состояние.
Эти слова помогают читателю более ярко представить происходящее в данный период.Этими словами автор пытается подчервнуть всю красоту ,аккуратность,тизость необыкновенной природы.

В стихотворении олицетворяется ручей.Этим автор хочет показать то,что природа живет и дышит.дышит каждой травинкой и каждый листиком,каждой капелькой росы или ручья.
И то,что люди не считают её живой-это неправильно.

Даже когда наступает ночь - все живёт,живёт своей некаждому понятной жизнью.

Автор использует в своем стихотворении неожиданные ассоциации,например одна их них "свет ночной".Ночью практически не бывает света.Ночью наступает тишина,покой и темнота.

... Открывающим (забвение) движением мы поворачиваемся к тому, что избегает (смерти), как если бы единственное достоверное приближение этого недостоверного события принадлежало забвению. Забвение, смерть: отклонение без условий. Настоящее время забвения определяет беспредельное пространство, где в-место присутствия возвращается смерть.

Удерживаться в той точке, где слово, средоточа забвение в своем рассеивании, позволяет ему прийти к себе.

Большое заточение

Желание в отношении забвения, предварительно вписанного за памятью, не способного припоминать и всегда предшествующего и стирающего опыт следа, есть такое движение, исключаемое и этим обозначаемое как самому себе внешнее, которое требует таким образом опыта никогда не проартикулированного: непроартикулированного. Однако именно эта непроартикулированность внешнего (запредельного) предлагается, по-видимому, в той самой закрытой структуре, которая создает из интернирования структуру и из структуры интернирование, когда сказанное (определенной культуры) отстраняет, отклоняет, запрещает превосходящее его (предел). Закрытие внешнего (запредельного), установление его в ожидаемую или исключительную интериоричность (во внутреннее) — такова требовательность, ведущая общество, или мимолетный разум, к существованию безумия, к осуществлению его возможным.

Требовательность, ныне ставшая нам почти ясной благодаря книге Мишеля Фуко, в самой себе книге необычайной, богатой, настойчивой и почти безрассудной своими неизбежными повторениями (речь шла о докторской диссертации, и мы присутствовали в тот знаменательный час Университета и безрассудства*). Прежде всего напоминаю, какая в этой книге выражена маргинальная идея: не так история безумия, как набросок того, что было бы “историей пределов — тех свершенных и вмиг неизбежно позабытых неясных жестов, коими культура отбрасывает то, что для нее будет Внешним”...