В своих шумных литературных манифестах футуристы, и в их числе В. Маяковский, призывали сбросить русскую классику «с парохода современности», они заявляли о необходимости отказаться от классического наследия и создавать новое искусство, искусство будущего. Маяковский в ряде теоретических высказываний и стихотворений (например. «Той стороне». «Радоваться рано») призывал «атаковать» Пушкина и прочих «генералов» русской классической литературы. Однако известны его признания, что он читает Пушкина по ночам и потому его ругает, что. может быть, очень сильно любит. Современники вспоминают, что Маяковский ценил и любил Пушкина, знал и читал наизусть чуть ли не всего «Евгения Онегина» (особенно любил строки, которые он приводит в «Юбилейном»: «Я знаю жребий мой измерен, но чтоб продлилась жизнь моя. я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я...»). И поэтому такое стихотворение, как «Юбилейное», в его творчестве не случайно. Духовное родство с Пушкиным, пушкинская интонация ощутимы во многих произведениях Маяковского, но особенно отчетливо проявилось это в «Юбилейном». Используя в общем-то случайное совпадение - после смерти Маяковского книги двух поэтов окажутся на книжных полках почти что рядом («Вы на Пе. а я на эМ»). - Маяковский создает неожиданный, многоплановый образ, в котором бытовой факт переведен в план философских раздумий о сущности поэтического творчества, о новаторстве и традиции в искусстве. В числе своих литературных предшественников поэт называет в первую очередь Пушкина и Некрасова. Он обращается к Пушкину с признанием: Может, я один действительно жалею, что сегодня нету вас в живых... Но Маяковскому дорог именно живой, а не хрестоматийный Пушкин: Я люблю вас, но живого, а не мумию. Его бунтарство близко Маяковскому: Вы, по-моему, при жизни — думаю — тоже бушевали. Африканец! Оба поэта прокладывали нехоженые пути в искусстве, их творчество — принципиально новый этап в развитии поэзии. Вслед за Пушкиным Маяковский утверждает искусство, способное «глаголом жечь сердца людей», истинно новое по форме и содержанию. языку («речи точной и нагой»). И только такой подход к творчеству дает поэту право на бессмертие: У меня. да и у вас, в запасе вечность. Личное и обшественное. как всегда у Маяковского, тесно переплетаются в этом стихотворении. И именно с Пушкиным делится он самым сокровенным: Было всякое: и под окном стояние, письма. тряски нервное желе. Вот когда и горевать не в состоянии — это, Александр С'ергеич. много тяжелей... Маяковский как бы исповедуется великому предшественнику и посвяшает его в самые свои заветные желания и помыслы, размышляет с ним о сиюминутном и вечном: ведь часто «большое понимаешь через ерунду». Порой в стихах звучат шутливые, юмористические интонации, иногда намеренно используются прозаизмы. но все это создает атмосферу непринужденности, раскованности и нисколько не снижает образ Пушкина, а только приближает его к читателю. Чеканная концовка стихотворения подчеркивает живое, человечески теплое восприятие пушкинского наследия: Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь! Предельно искренний, исповедальный характер разговора с Пушкиным показывает истинное отношение Маяковского к русскому гению. Это программное стихотворение - своеобразная декларация любви и уважения к Пушкину и в целом к классическому наследию. |