Михаил Зощенко, автор многочисленных повестей, пьес, киносценариев, был невероятно любим читателями. Но под­линную славу ему принесли маленькие юмористические рас­сказы, которые он публиковал в самых различных журналах и газетах — в «Литературной неделе», «Известиях», «Огонь­ке», «Крокодиле» и многих других.

Юмористические рассказы Зощенко входили в различ­ные его книги. В новых сочетаниях они каждый раз заставля­ли по-новому взглянуть на себя: иногда они представали как цикл рассказов о темноте и невежестве, а порой — как расска­зы о мелких приобретателях. Зачастую речь в них шла о тех, кто остался за бортом истории. Но всегда они воспринима­лись как рассказы резко сатирические.

Прошли годы, изменились бытовые условия нашей жиз­ни, но почему-то даже отсутствие тех многочисленных де­талей быта, в которых существовали персонажи рассказов, 1е ослабило силы сатиры Зощенко. Просто раньше страшные и отвратительные детали быта воспринимались лишь как шарж, а сегодня они приобрели черты гротеска, фантас­магории.

То же произошло и с героями рассказов Зощенко: совре­менному читателю они могут показаться нереальными, насквозь придуманными. Однако Зощенко, с его острым чув­ством справедливости и ненависти к воинствующему мещанству, никогда не отходил от реального видения мира. Кто же сатирический герой Зощенко? Каково его место в современном обществе? Кто является объектом издевки, злой фонии, презрительного смеха?

Даже на примере нескольких рассказов можно определить объекты сатиры писателя. В «Тяжелых временах» главным "героем является темный, невежественный человек, с диким, первобытным представлением о свободе и правах. Когда ему не позволяют завести в магазин лошадь, которой нужно не­пременно примерить хомут, он сетует: «Ну и времечко. Лошадь в лавку не допущают... А давеча мы с ней в пивной сиде-1и — и хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно... Ну и времечко».

Родственный ему персонаж встречается в рассказе «Точ-1ка зрения». Это — Егорка, который на вопрос о том, много ли |«баб-то сознательных», заявляет, что таковых «маловато вообще». Вернее, он вспомнил одну: «Да и та неизвестно как... (Может, кончится». Самой сознательной оказывается женщина, которая по совету какого-то знахаря приняла шесть неведомых пилюль и теперь находится при смерти.

В рассказе «Столичная штучка» главный персонаж, Лешка Коновалов, — вор, выдающий себя за бывалого человека. [На собрании в деревне его посчитали достойной кандидату­рой на должность председателя: ведь он только что приехал 1из города («...два года в городе терся»). Все его принимают за [этакую «столичную штучку» — никто не знает, что он там (делал. Однако монолог Лешки выдает его с головой: «Гово­рить можно... Отчего это не говорить, когда я все знаю... Декретзнаю или какое там распоряжение и примечание. Или, на­пример, кодекс... Все ето знаю. Два года, может, терся... Быва­ло, сижу в камере, а к тебе бегут. Разъясни, дескать, Леша, какое ето примечание и декрет».

Интересно, что не только Леша, два года отсидевший в Крестах, но и многие другие герои рассказов Зощенко пребы­вают в полной уверенности, что они знают абсолютно все и обо всем могут судить. Дикость, мракобесие, примитивность, какое-то воинствующее невежество — таковы их основные черты.

Однако основным объектом сатиры Зощенко стало явле­ние, которое, с его точки зрения, представляло наибольшую опасность для общества. Это вопиющее, торжествующее ме­щанство. Оно предстает в творчестве Зощенко в таком неприг­лядном виде, что читатель ясно ощущает необходимость не­медленной борьбы с этим явлением. Зощенко показывает его всесторонне: и с экономической стороны, и с точки зрения морали, и даже с позиции нехитрой мещанской философии.

Истинный герой Зощенко во всей красе предстает перед нами в рассказе «Жених». Это Егорка Басов, которого на­стигла большая беда: у него умерла жена. Да как не вовремя! «Время было, конечно, горячее — тут и косить, тут и носить, и хлеб собирать». Какие же слова слышит от него жена перед смертью? «Ну... спасибо, Катерина Васильевна, без ножа вы меня режете. Невовремя помирать решили. Потерпите... до осени, а осенью помирайте». Только жена умерла, Егорка от­правился свататься к другой женщине. И что же, опять осеч­ка! Выясняется, что женщина эта хромая, а значит, хозяйка неполноценная. И он везет ее обратно, но не довозит до дома, а скидывает ее имущество где-то на полпути. Главный герой рассказа — не просто задавленный нищетой и нуждой чело­век. Это человек с психологией откровенного негодяя. Он начисто лишен элементарных человеческих качеств и при­митивен до последней степени. Черты мещанина в этом об­разе возведены до вселенского масштаба.

А вот рассказ на философскую тему: он называется «Счастье». Героя спрашивают, было ли в его жизни счастье. Не каждому удастся ответить на этот вопрос. Но Иван Фо­мич Тестов точно знает, что в его жизни «обязательно счастье было». В чем же оно заключалось? А в том, что Ивану Фоми­чу удалось за большую цену вставить зеркальное стекло в трактире и пропить полученные деньги. И не только! Он даже «покупки, кроме того, сделал: купил серебряное кольцо и теплые стельки». Серебряное кольцо — это явно дань эстетике. Видимо, от пресыщенности — невозможно же все пропить и проесть. Герой не знает, большое это счастье или маленькое но уверен, что именно — счастье, и оно ему «на всю жизнь запомнилось».

«Актер» — рассказ о любительском спектакле, где актеры, разыгрывая сцену ограбления купца, на самом деле стянули у своего собрата бумажник. Сцена получилась очень правдо­подобная, а обыск ничего не дал: «Деньги так и сгинули. Как сгорели. Вы говорите — искусство? Знаем! Играли!» Здесь уже персонаж судит об искусстве, в котором видит лишь об­ман, надувательство и подлость. Заключительная реплика ге­роя — пошляка и тупицы — относится к искусству «вообще», так же как в рассказе «Счастье» показано отношение главно­го персонажа к счастью «вообще».

В рассказе «Богатая жизнь» кустарь-переплетчик выиг­рывает по золотому займу пять тысяч. По идее, на него не­ожиданно свалилось «счастье», как на Ивана Фомича Тестова. Но если тот сполна «насладился» подарком судьбы, то в данном случае деньги вносят разлад в семью главного героя. Происходит ссора с родственниками, сам хозяин боится вый­ти со двора — дрова сторожит, а его жена пристрастилась играть в лото. И тем не менее кустарь мечтает: «А чего это самое... Розыгрыш-то новый скоро ли будет? Тысчонку бы мне, этово, неплохо выиграть для ровного счета...» Такова участь ограниченного и мелочного человека — мечтать о том, что все равно не принесет радости, и даже не догадываться — почему.

О рассказах Зощенко можно писать бесконечно, так же как и перечитывать их, всякий раз наслаждаясь меткостью и остротой каждой фразы. Среди его героев легко встретить и невежественных болтунов-демагогов, считающих себя хра­нителями какой-то идеологии, и «ценителей искусства», тре­бующих, как правило, вернуть им деньги за билет, а главное, бесконечных, неистребимых и всепобеждающих «махровых» мещан. Я хочу закончить свое сочинение словами самого писателя, настолько точными, что добавить к ним нечего: «Я пишу о мещанстве. Да, у нас нет мещанства как класса, но я по большей части делаю собирательный тип. В каждом из нас имеются те или иные черты и мещанина, и собственника, и стяжателя. Я соединяю эти характерные, часто затушеванные черты в одном герое, и тогда этот ге­рой становится нам знакомым и где-то виденным. У пишу о мещанстве и полагаю, что этого материала хватит еще на мою жизнь».