1. Наличие пяти действий. В комедии «Горе от ума» нет пятого действия, это связано с нарушением принципа единства действия.
2. Требование «трех единств». Это требование в целом выполняется — действие происходит в течение суток и только в доме Фамусова. Но обратите внимание на то, что единство времени и места не вводится формально, как необходимая условность, а содержательно оправдано. Смысл единства времени виден из реплики Чацкого: «Вы правы: из огня тот выйдет невредим, // Кто с вами день прожить успеет, // Подышит воздухом одним, // И в нем рассудок уцелеет». Таким образом подчеркивается, что достаточно было одного дня для того, чтобы произошел этот конфликт. Чацкий, с его взрывным характером, и фамусовское общество, с его консерватизмом и недоверием к молодежи, не могут найти общего языка даже при столь непродолжительном общении. В этом психологическое значение единства времени.
Единство места тоже мотивировано сюжетом и конфликтом: «Что нового покажет мне Москва?» — говорит Чацкий, подразумевая, что его интересует только Софья. Но в то же время особняк Фамусова становится символом всей Москвы. Появление Чацкого на сцене означает его приезд в Москву, уход Чацкого со сцены — отъезд из Москвы («Вон из Москвы! сюда я больше не ездок»). В репликах Лизы, Фамусова и других происходящее в доме осмысляется «на уровне Москвы» («Как все московские, ваш батюшка таков...», «На всех московских есть особый отпечаток...» и т. д.). Вспомните слова И. А. Гончарова о том, что в этой комедии, «как в зеркале», отразилась грибоедовская Москва. Воссоздание этого московского «особого отпечатка» требует не классицистической схематизации, а реалистической типизации характеров (вспомните одно из известнейших определений реализма: «изображаются типические характеры в типических обстоятельствах»). {Используйте это рассуждение для раскрытия темы «Москва и образы москвичей в комедии Грибоедова «Горе от ума».)
Кроме того, внимание зрителя часто переключается на внесценические сюжеты, действие которых происходит не в доме Фамусова и даже не обязательно в Москве. Пространство, на котором происходит конфликт, символически расширяется: дом Фамусова — Москва — Россия — Европа — весь мир («Молчалины блаженствуют на свете», «Есть на земле такие превращенья...» и т. п.). Благодаря важным репликам героев в памяти зрителя удерживается еще один дом, символизирующий Москву, — «Английский клуб». (Знаете ли вы московский «адрес» этого клуба? Что сейчас находится в этом здании?) Если дом Фамусова в начале комедии — символ «домашней» Москвы, то клуб — Москва общественная (его посещают такие разные представители общества, как Фамусов, Репетилов, Чацкий). Единство места этим не отменяется, но заметно осложняется.
Принцип единства действия означает, что в произведении должен быть один конфликт (без побочных сюжетных линий), который полностью разрешается в конце, причем устраняются все недоразумения, окончательно торжествует добродетель и наказывается порок («счастливый конец»). В «Горе от ума» ни одно из этих требований не выполняется в точности. В комедии не один, а два конфликта (один социальный, другой — любовный, они развиваются параллельно, и нельзя сказать, какой из них важнее). Так что это не единство, а скорее «двуединство» действия (на это обратили внимание многие критики, в том числе И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний»). Любовная интрига и общественный конфликт тесно взаимосвязаны и взаимообусловлены.
В комедии нет полного разрешения конфликта, торжества добродетели и наказания порока. Чацкий до конца не понимает, что произошло между Софьей и Молчалиным, и произносит патетическую, но вместе с тем и нелепую речь (заключительный монолог: «Не образумлюсь, виноват...»), где довольно несправедливо обвиняет Софью. (За что Чацкий обвиняет Софью? Почему эти обвинения несправедливы?) Фамусов, со своей стороны, тоже не понимает, в чем дело, он думает, что у Софьи роман с Чацким (за что и обещает отправить ее «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов»).
3. Система персонажей: традиционные амплуа, однозначность характеров, «говорящие» фамилии. В классицистической семейно-бытовой комедии с любовным треугольником (чаще всего это «комедия сватовства») легко просматриваются амплуа персонажей: «благородный герой» — «любовник», «героиня», «второй любовник», «субретка» (младшая второстепенная героиня, обычно служанка, выполняющая в сюжете функции «помощницы» главной героини), «благородный обманутый отец», который в конце все узнает (в «Горе от ума» Фамусов в конце так и не понял, что произошло, а также не понял смысла монолога Чацкого «Не образумлюсь, виноват...», — об этом можно судить по его ответной реплике, которой заканчивается комедия), резонер (персонаж, произносящий длинные монологи, иногда — обличительного характера). В персонажах «Горя от ума» можно узнать основные амплуа, но есть в них и отступления от традиции. Обратите внимание на то, что у Грибоедова персонаж может совмещать в себе более одного амплуа. Так, Лиза не только субретка, но и резонер (ей принадлежат меткие и остроумные характеристики героев), Чацкий одновременно резонер-обличитель, «благородный герой» и «второй любовник» (неудачливый жених). Молчалин — избранник Софьи, но тогда он должен быть положительным героем, а это требование не выполняется; странно видеть такого персонажа в роли «первого любовника». Если «благородный герой» — Чацкий, тогда он должен быть избранником, но и этого мы не видим. Такой нетрадиционный любовный треугольник не может быть разрешен типичным образом. Обратите внимание также на параллельный любовный треугольник (Лиза — Фамусов — Скалозуб), в котором пародируются отношения главных героев.
Принцип однозначности характера (герой классицистической комедии — олицетворенная идея, воплощение конкретной добродетели или порока) тоже не всегда выполняется. Так, например, литературные предшественники Чацкого — «Мизантроп» из одноименной комедии Ж.-Б. Мольера и «Говорун» из одноименной комедии Н. Хмельницкого — наделялись пороком (злословие), который в финале наказывался или исправлялся. Чацкий же не просто «мизантроп» или «говорун», он достаточно сложный характер, и его иронический «ум» не получает однозначной оценки.
Имена (фамилии) героев комедии классицизма часто бывают «говорящими». Имя собственное производится от нарицательного («Простаковы» от «простак», «Скотинин» от «скотина»), прямо и однозначно указывая на главную и единственную черту характера, фамилии героев «Горя от ума» тоже часто «говорящие», но функция их иная, чем в классицизме: в фамилиях задан определенный круг ассоциаций, который в целом не упрощает, а наоборот, осложняет понимание характера, выявляя в нем какую-то новую грань. Такие имена, как «Молчалин», не только сохраняют в себе первоначальное значение («молчать»), но и сами по себе являются потенциальными нарицательными именами: эта возможность реализуется уже в тексте: («Молчалины блаженствуют на свете!»; «В нем Загорецкий не умрет!»), а впоследствии — в статье И. А. Гончарова «Мильон терзаний», где говорится, например, о «Чацких» во множественном числе. Мы можем рассматривать «молчалинство» как социальный и культурный феномен, в то время как говорить подобным образом о «скотининщине» или «простаковщине» было бы неуместно.
Вместо системы амплуа и однозначных характеров-эмблем с простыми «говорящими» фамилиями мы обнаруживаем в комедии систему социально и культурно обусловленных типов, изображаемых по принципу реалистической типизации и индивидуализации. Кроме того, можно заметить, что в комедии Грибоедова «говорящие» фамилии не только указывают на какой-то аспект характера героя, но еще и отсылают к теме человеческого общения — «говорение» (Фамусов от лат. fama — «молва»; Репетилов от франц. repeter — «повторять»; Хлестова от «хлесткий»; «скалить зубы» (Скалозуб); «слушание» (Тугоуховские), «молчание» (Молчалин).
Таким образом, имена героев значимы не только по отдельности, но и все вместе: в совокупности они составляют важный символический ключ к пониманию проблематики «Горя от ума»: ведь это комедия о трудностях общения (именно поэтому сквозные мотивы в ней — глухота и непонимание). Такая глубокая символичность не свойственна «говорящим» фамилиям в классицизме.
Таким образом, выясняется, что Грибоедов лишь формально сохраняет классицистические рамки, наполняя их психологическим или социально-психологическим содержанием. Психологическая достоверность характеров сочетается с авторской иронией по отношению к привычному стилю изображения — классицизму. Под маской классицизма скрывается реализм.