В начале девятисотых годов Максим Горький испытывает небывалый подъем нравственных, духовных, творческих сил. Он окрылен предчувствием бури. К драматургии — наиболее действенному роду искусства — Горький обратился в преддве­рии первой русской революции. Приход писателя в театр был продиктован прежде всего страстным желанием «вмешаться в самую гущу жизни». После окончания работы над пьесой «Ме­щане» Горький пишет «На дне».

В этой пьесе, по утверждению автора, его занимали «обще­философские вопросы»: «Что лучше, истина или сострадание? Что нужнее? Нужно ли доводить сострадание до того, чтобы пользоваться ложью, как Лука».

Странник Лука появляется в ночлежке в самый разгар спо­ра обитателей — Клеща, Бубнова и Васьки Пепла — о совести и чести: нужны ли они людям дна?

Одна из реплик, с которой Лука переступает порог подвала, заключает в себе целую философию по сути своей безразличного отношения к жизни и человеку: «Мне — все равно! Я и жуликов уважаю по-моему, ни одна блоха — не плоха: все — черненькие, все — прыгают...» С этих слов доброго старца и начинается горьковская борьба с ним. Лука, по словам писателя, относится к довольно распространенному типу русского проповедника «благости», утешителя «от ума», которого «интересуют всякие ответы», но не люди: неизбежно сталкиваясь с ними, он их утешает, но только для того, чтобы они не мешали ему жить...

Приветливый, мягкий странник, готовый всегда оказать услугу, у которого чуть ли не для каждого нашлось ласковое слово утешения, принес с собой смерть и неверие, еще более острое ощущение безысходности, холодное отчаяние и апатию. Многозначительным контрастом ласкающей завораживающей мелодии Луки звучит в драме песня узников — «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно... » Не случайно ноты с этой песней помещены перед вторым актом, где появляются первые «жертвы» Луки.

В страстной горьковской тоске по жизни обречено угасает Анна. С появлением «миротворца» с еще большей силой закипела злоба и ненависть в семействе Костылева. Тень преступления нависает над ночлежкой. Разбиваются в прах мечты Наташи о другой, чистой жизни, и не в обетованный край, о котором напел старик ей и Пеплу, попадает она, а рвется в... тюрьму. Обманутый, смятенный, в чьей душе умерли все на­дежды, уходит из жизни Актер. Преступником делается Васька, убивший в драке Костылева, смиряется Клещ.

Странник Лука — сильный противник. Он, по-своему, тоже поет гимн человеку. «Человек — все может... лишь бы захотел...», «Все ищут люди, все хотят — как лучше... Они — найдут! Они — придумают! Помогать только надо им... уважать надо...» — внешне эти афоризмы странника напоминают речи Сатина.

Горький психологически тонко, изнутри раскрывает соци­альную и философскую природу «гуманизма» Луки, незамет­но сближает его проповеди с разглагольствованиями злобного и трусливого хозяина ночлежки, с моралью, которую пропо­ведует околоточный Медведев, с циническим равнодушием и апатией барона. Слова Луки о правде-обухе смыкаются, в сущ­ности, с костылевским — «не всякая правда нужна». А закли­нания у постели умирающей Анны — «Все, милая, терпят... всяк по-своему жизнь терпит...» — созвучны афоризмам поли­цейского: «Человек должен вести себя смирно».

Любое выражение протеста вызывает мягкий отпор Луки или разбивается о его равнодушие. Глухую неприязнь миро­творца рождают бунтарские речи Сатина. «Люди не стыдятся того, что тебе хуже собаки живется,— говорил Сатин зашед­шемуся в холодной тоске Клещу.— Подумай — ты не станешь работать, я — не стану... еще сотни... тысячи, все! что тогда будет?» На это Лука мрачно замечает: «Тебе бы с такими ре­чами к бегунам идти...» Лука труслив и осторожен. В опасный момент, когда убивают Костылева, он исчезает, как «исчеза­ют грешники от лица праведных». Так постепенно обнажается .истинное лицо проходящего человека,— и лицо это оборачи­вается знакомым — серым ликом мещанина. Главным противником Луки в пьесе выступает Сатин. Их поединок — сложен и диалектичен. Он начинается после ис­чезновения Луки. Это поединок лжи и правды, любви к чело­веку и боязни человека (а Лука — боялся!). В речах Сатина открывается горьковская философия гуманизма, символ веры -художника нового мира, «человекопоклонника».

Начав, казалось бы, с защиты старика, Сатин сразу же переходит в наступление, разбивает все лукавые истины, все заповеди старика, постепенно освобождая друзей своих от «чар сирены». Ложь, какая бы она ни была,— преступление, она «оправдывает ту тяжесть, которая раздавила руку рабоче­го... и обвиняет умирающих с голода...» Монолог Сатина — страстное обвинение власть предержащим: «Ложь — религия рабов и хозяев... Правда — бог свободного человека!»

Но Сатин по-своему благодарен Луке. Забытое, подавленное, тот идеал, который некогда озарил жизнь, под действием пропо­веди Луки ожил в его сознании. Старик «подействовал на меня, как кислота на старую и грязную монету...» — признается он.

На протяжении всего четвертого действия идет сатинский бой с Лукой, с разъедающим ядом его хитрой лживой мысли: «...из головы вон не идет... этот старик! Не обижай человека! А если меня однажды обидели и — на всю жизнь сразу! Про­стить? Ничего. Никому...» Прощенья — нет, остается— борь­ба за человека. «Человек — вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они... нет! — это ты, я, они, старик, Наполе­он, Магомет... в одном! Это — огромно! В этом — все начала и концы... Все — в человеке, все для человека!» В словах Сатина можно услышать сигнал к восстанию. В поединке с Лукой одерживает победу Сатин — ив этом очищающая, возвышаю­щая сила разыгравшейся трагедии.

Горький создал пьесу широкого эмоционального звучания, сумев передать гамму человеческих состояний — от вдохно­венных речей Сатина о Человеке до смертельного отчаяния Актера.