Роман И. А. Гончарова «Обломов» организован с помощью .приема антитезы. На протяжении всего романа идет противо­поставление героя — герою, события — событию, понятия — понятию и т. д. Однако что дает нам, читателям, использование этого приема? Сложнее, легче ли становится познавать мир героя? Является ли прием антитезы путеводной звездой или, наоборот, препятствием на пути к пониманию идейного стерж­ня произведения? Одним словом, какова цель его использова­ния? Во-первых, в противопоставлении (как и в сравнении) легче выявляются особенные черты характера, которые часто бывают индивидуальными и поэтому представляют определен­ную ценность. Например, черты характера главного героя ро­мана в сопоставлении с чертами характера Штольца: «Голуби­ная нежность», внутренняя чистота... Также антитеза дает возможность увидеть два несопоставимых полюса, два кон­трастно выраженных понятия. Причем не только увидеть, но и принять прелесть каждого из них. (Таковы два сталкиваю­щихся состояния Обломова: бурная временная деятельность и бездеятельность, лень, апатия.) В-третьих, антитеза помогает проникнуть во внутренний мир героя, показывая контраст­ность, присутствующую не только во внешнем, но и в духовном мире. (Мечты Обломова и реальность, в которую он так и не сможет их воплотить.) Если вдаваться в подробности, то этот ряд можно продолжать до бесконечности, ведь в противопо­ставлении находится почти каждая вещь, каждая деталь. (Ветка сирени как символичная путевка в светлое будущее и халат как трясина лени и апатии, которая постоянно засасы­вает Илью Ильича.) Однако и без тщательного анализа текста романа можно выявить огромное количество более крупных, даже и наикрупнейших противопоставлений.

Самое начало произведения построено на столкновении су­етного, фальшивого мира Петербурга и огромного нетронутого внутреннего мира Обломова. Волков, Судьбинский, Алексеев, Пенкин, Тарантьев — все эти дешевые господа — яркие пред­ставители этого неестественного общества. Их традиционное посещение просто чуждо пониманию главного героя. «Не под­ходите, не подходите! Вы с холода!» — пытается оградить себя от грустного лицемерия Обломов. Ему противно насильствен­ное погружение в эту грязь, которую приносят с собой в виде новостей и приглашений его «приятели». Эта контрастность будет видна и на протяжении всего романа. (Обломову непри­ятны светские собрания и пустая деятельность в Петербурге.)

На приеме антитезы также выстроена и система образов романа. Обломов — Штольц, Ольга — Агафья Матвеевна и др. Даже портретная характеристика главных героев указывается в противопоставлении. «...Человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной пти­цей по лицу, порхала в глазах... пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица бесконечно переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока». И совершенно другой Штольц: «он беспрестанно в движении... он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав, щек у него почти вовсе нет, то есть кость для мускул, но нет признака жирной округлости... Движений лиш­них у него не было...»

Два разных характера, два разных человека; причем на­столько несопоставимые, что трудно поверить, что между ними есть что-то общее. И тем не менее это так. Это «общее» возникло из-за доверчивости, открытости, в какой-то степени наивности Обломова. Обломов не только апатичный, ленивый, бездея­тельный; у него доброе сердце, его «голубиная нежность» и внутренняя чистота способны привлекать к себе окружающих. Он открыт миру... Но только какая-то невидимая пленка мешает ему слиться с миром, встать рядом со Штольцем, жить полной движения жизнью.

В противопоставлении также оказываются и два ключевых женских образа: Ольга Ильинична и Агафья Матвеевна. Эти две женщины символизируют собой два жизненных пути, ко­торые предоставляются Обломову в качестве выбора. Ольга — сильная, целеустремленная, гордая натура и одомашненная, хозяйственная, добрая, простая Агафья Матвеевна. Обломов выбирает второй путь. Казалось бы, что ему стоило сделать один шаг навстречу Ольге и погрузиться в ту мечту, которая так ясно была изображена во «Сне»... Но общение с Ольгой — это своего рода последнее проявление личности Обломова, как бы последний взлет, последнее погружение в негу чистоты и счастья, а за всем этим — только лишь падение и бесперспек­тивное существование... (Как мы видим, в этом фрагменте текста также использованы антитезы.) Мягкая натура Обло­мова не способна слиться с фальшивым, жестоким внешним миром. Для него это слишком тяжело... Вот почему Обломов выбывает из игры вечного поиска счастья проигравшим. Он решает погрузиться в апатию в загородном домике Агафьи Матвеевны, где он и находит свой «покой».

Конечно, совершенно чуждое всем окружающим воспри­ятие мира Обломовым сталкивается прежде всего с восприяти­ем мира Штольцем. Штольцу настолько непонятно и непри­ятно теперешнее положение Обломова, что он восклицает: «Погиб... навсегда погиб!» — а чуть позже в карете он разоча­рованно скажет Ольге, что в доме Обломова царит «обломов­щина...». Это понятие становится одновременно ключевым и роковым для главного героя. Он то полностью сливается с ним, погружается в него, то совершенно отделяется, не чувствуя никакой связи с этим выражением. Обломов не равен самому себе, он способен быть разным и относится ко всему по-разно­му. Нельзя, конечно, сказать, что это состояние Обломова по­строено на приеме антитезы, но тем не менее своеобразную параллель провести можно. Правда, чем ближе финал произ­ведения, тем сильнее выражается это равенство. И в конце концов Илья Ильич становится рабом, но не себе, а нулю. Действительно, вся его жизнь, которая состояла из нравствен­ных взлетов и падений, кризисов, в итоге превращается в ничто...

Трагичный финал романа противопоставлен вечному опти­мистическому, целеустремленному настрою Штольца. «Теперь или никогда!» — многообещающий и открывающий дальние горизонты девиз Штольца, и «жизнь — ничто, нуль» — раз­рушающее все замыслы, мечты и надежды финальное состоя­ние главного героя... Конечно, это заключительное, итоговое противопоставление еще раз доказывает, что антитеза являет­ся главным литературным приемом, использованным в романе, но главное — не это. Задумываешься прежде всего над тем, что все-таки та трясина апатии взяла верх над главным героем, поглотила его живое, чистое начало, изуродовав личность, сде­лав ее творцом такого дикого явления, как «обломовщина»...