Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа,

моя Любовь. Память!.. В живую воду

сердца, в чистую влагу любви, печали и

неясности погружаю я корни и стебли

моего прошлого... Отдались, неотвратимый

час, когда иссякнет эта влага, оскудеет и

иссохнет сердце...

И. Бунин «Роза Иерихона»

 

Главное свойство личности И. Бунина и его художествен­ного дара нельзя, пожалуй, назвать иначе, как обостренным мироощущением, тончайшим и острейшим чувством жизни. Бунин обладал какой-то первородной любовью к земле, по­вышенной способностью чувствовать природу, физически ощущать себя крупицей ее, частью единого мирового целого, бесконечного во времени и пространстве.

И с той же силой, с какой был привязан к жизни, к земле, ненавидел Бунин смерть, тлен, разрушения, кото­рые приносят войны, социальные несправедливости, болез­ни (любая болезнь всегда была для него страданием). Бу­нин был врагом всего, что нарушало изначальную природ­ную гармонию, в которую он незыблемо верил. Такое мироощущение и было поэтическим родником его творчества.

Проза Бунина, как и поэзия, — песнь его души, она всегда эмоциональна и лирична; о чем и о ком бы он ни говорил, он говорил всегда «из самого себя». Во всех про­изведениях ощущаются личность автора, его взгляд на мир — и та гармония, к которой взывает писатель каждым сво­им словом.

Кажется, для Бунина нет ничего противоречивее, чем два момента в человеческой судьбе: высшая форма счастья и неизбежная, неостановимая трагедия всех людей. Но пи­сатель находит эту таинственную связь между ними. Чем пессимистичнее смотрит он на жизнь, тем чаще любовь в его изображении подводит человека к последней, роковой черте, смерти. Любовь и смерть соединяются в самой человеческой судьбе, где, по мысли писателя, происходит обя­зательная расплата за счастье. Это трагическая философия писателя, в общем-то отнимающая у человека радостное ощущение бытия.

В истинной любви, по Бунину, есть что-то общее с гармоничной природой. Прекрасно только естественное, не­выдуманное чувство любви. Такому чувству писатель сложил, как и природе, подлинно поэтический гимн. С любовью и без нее ... два противостоящих и несовместимых типа жизни.

Ненавистен Бунину буржуазный уклад жизни, который он наблюдал во время многочисленных путешествий по странам Запада и Востока. Один из рассказов Бунина, «Бра­тья», обнажает пороки европейской буржуазной «цивили­зации». Страшная фигура жестокого и циничного английс­кого колонизатора предстает перед читателем. В основе сюжета — история о том, как англичанин замучил молодо­го рикшу, гоняя его целый день по знойному Коломбо. Уви­дев свою невесту, проданную белым, отчаявшийся от горя юный рикша сознательно принимает смертельный укус змеи. Растоптана любовь, погублена молодая жизнь, всему виной — «деловитые» буржуа-европейцы.

Бунин не знал, как исцелить человечество. В качестве спасительной лиры, по его мнению, способной защитить несчастных, он обращается к буддийской философии и ре­лигии. Но важнее не то, что он возлагает на буддизм ил­люзорные надежды. Главное, Бунин выступает прочив индивидуалистической личности, против людей «нового же­лезного века», которые стремятся поработить народы, жи­вущие по законам «младенчески-непосредственной жизни».

И здесь звучит бунинский мотив превосходства есте­ственности бытия над его корыстно-расчетливым устрой­ством. Буржуазная действительность побуждала Бунина усиливать эту антитезу. Одно из ярких свидетельств — рас­сказ «Господин из Сан-Франциско». Здесь «радостный, пре­красный, солнечный» итальянский остров выступает сим­волом реальной, истинной красоты, резко контрастирую­щей с жизнью американского господина и его семьи. Фальшь поработила людей, прибывших в Европу на рос­кошной корабле. Мера ценности человека — его деньги. Вот молодая пара нанята на комфортабельное судно для изображения влюбленных — все это скверная игра, про­тивная духу здоровой жизни, игра, в которой завуалирова­ны духовное умирание, смерть человека.

Бунин изображал и чувственную любовь, но этого ни­когда не случалось за счет снижения главной, духовной зна­чимости любви. Только в таком качестве она составляет самые лучшие мгновения жизни. Любовь — высший судья в человеческих отношениях, утверждает писатель в «Тем­ных аллеях».

Книга «Темные аллеи» — единственная в русской ли­тературе, где все о любви.

Бунин описывал любовь во всех состояниях, в эмигра­ции — пристально, сосредоточенно, — умел найти ее даже там, где она едва брезжит и никогда не сбудется, и где то­мится неузнанная, и где кротко служит чему-то ей беско­нечно чужому, переходит в страсть или в изумление, не обнаруживает своего прошлого, подвластного разрушитель­ному времени. Все это схватывалось в новых, никому еще не удавшихся подробностях и становилось свежим, сегод­няшним для любого времени.

«Всякая любовь — великое счастье, даже если она и не разделена», — эти слова из книги «Темные аллеи» могли бы повторить все «герои-любовники» у Бунина. При ог­ромном разнообразии индивидуальностей, социального по­ложения и т. п. они живут в ожидании любви, ищут ее и, чаще всего, опаленные ею, гибнут.

Любовь ровная, тихое горение, безбурное счастье, рав­но как и драма, рассредоточенная, растворенная в обыден­ности, — все это высокомерно отвергается героями и авто­ром. Любовь — «легкое дыхание», посетившее сей мир и го­товое в любой миг исчезнуть, — она является лишь «в минуты роковые». Писатель отказывает ей в способности длиться — в семье, в браке, в буднях. Короткая, ослепитель­ная вспышка, до дна озаряющая души влюбленных, приво­дит их к критической грани, за которой гибель, самоубий­ство, небытие.

Книга «Темные аллеи» — итоговая в творчестве Буни­на; она как бы вобрала в себя все, о чем он писал ранее, размышляя о любви.

Отрыв от родины, нужда, старость и болезни — все вме­сте подрывало силы Бунина. Однако до последнего дня жизни (умер он в возрасте восьмидесяти трех лет) сохра­нил писатель ясности Ума, волю к творчеству, светлый взгляд на мир. Вера жизнь, в конечную победу добра, поклонение красоте никогда не оставляли его.

Прожив долгую, яркую жизнь, в течение которой было написано огромное количество прекрасных, чистых и по своему духу истинно русских произведений, И. Бунин вы­полнил свой «священный» долг. От его жизни осталось светлое, высокое и доброе искусство, которое органично влилось в классическую русскую литературу

.