Александр Солженицын... навсегда останется в совестливой памяти человечества...

Генрих Белль

 

Общеизвестна истина: каждая эпоха творит сво­его героя, наиболее полно воплотившего ее пробле­мы, противоречия, чаяния. Немаловажная роль в этом принадлежит литературе. Великие мастера слова не только создавали своих литературных ге­роев, носителей духа времени, но и сами станови­лись властителями дум для многих поколений. По­этому мы говорим об эпохе А. Пушкина, Ф. Досто­евского, Л. Толстого, А. Блока.

XX век оказался чрезвычайно богатым на собы­тия, вождей, вершителей судеб. Где они, эти куми­ры миллионов, сейчас? Стремительное движение времени вычеркнуло из памяти народной имена многих, остались лишь некоторые, и среди них — Александр Солженицын. Как много было предпри­нято усилий для того, чтобы заставить людей за­быть это имя! Все напрасно: Александр Исаевич Солженицын навеки «прописан» в истории России и ее великой литературы.

Уже в первом своем опубликованном произведе­нии «Один день Ивана Денисовича» писатель зая­вил о себе как о летописце народного страдания и нетленного народного духа. При этом особое внима­ние он обращал на нравственные проблемы.

«...И вышла колонна в степь, прямо против вет­ра...». Как тут отыскать человеческое лицо среди одинаковых бушлатов с нашитыми номерами? Ка­жется, что навсегда исчез в этой колонне человек. Однако именно в толпе заключенных, лишенных самого элементарного, Солженицын находит носи­теля тех нравственных ценностей, того духовного богатства, которые делает человека Человеком.

В центре повести (сам А. Солженицын назвал произведение рассказом) — судьба простого русско­го мужика Ивана Денисовича Шухова, сумевшего в самых тяжелых испытаниях сохранить в себе те высокие нравственные ценности, которые веками оберегались и почитались в народе.

Критики 60-х годов не сразу сумели оценить этот образ. Многие видели в нем лишь воспевание про­стейших, «материальных» элементов жизни. Иван Денисович знает, что выжить в лагере можно толь­ко тогда, когда имеешь свою пайку хлеба, свою миску баланды, зимой — валенки, а летом — сапо­ги. Поэтому так обстоятельно рассказывает писа­тель о том, как едят заключенные, ведь, «не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином». Здесь уже начинает четко проступать ос­новной принцип раскрытия характера героя через деталь, через предмет, через быт. Хлеб, каша, ма­хорка — средства (и показатель, по мнению автора) сохранения независимости человека.

Однако в бытовых подробностях лишь внешне проявляется характер Шухова. Гораздо важнее, что Солженицын сумел передать и внутренние законы поведения человека. Имея уже определенный опыт лагерной жизни, Иван Денисович сумел сделать свой нравственный выбор, четко уяснил, как надо жить, чтобы не потерять себя: «В лагере вот кто подыха­ет: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать». Казалось бы, что это за принцип: «не вылизывать чужие миски»? Но за этим нехитрым жизненным законом стоит весь нравствен­ный мир Шухова, ушедшего на фронт 23 июня 1941 года, раненного в бою, но вернувшегося в строй, попавшего в плен, но сумевшего убежать.

Отношение Шухова к людям тоже определяется этими нравственными принципами. С презрением смотрит он на Фетюкова-шакала, «стреляющего» окурки, а вот бригадир Тюрин вызывает у него ува­жение: «в шапке есть не научился». «Паханы», «ше­стерки», «придурки» для Шухова не являются людь­ми.. А безымянный старик, чья спина «отмечена была прямизной», восхищает Ивана Денисовича.

Здесь следует вспомнить первоначальное назва­ние произведения: «Щ-854». Редактору «Нового мира» А. Твардовскому оно не понравилось, и он предложил то, под которым повесть была опубли­кована. Я думаю, что мудрый Твардовский не про­сто испугался упоминания номеров заключенных, а подметил главное в рассказе. Номер — это полное обезличивание человека, а весь «Один день...» по­вествует об ином: о нравственной силе героя, по­чтительно, названного по имени и отчеству.

Одной из вершин повести является сцена кладки стены. Голодный и замерзающий Шухов работает с огоньком, забыв о морозе, о стоящих за спиной конво­ирах. Это и есть нравственный взлет человека, момент его свободы. Как здесь не вспомнить слова другого уз­ника сталинских лагерей, поэта Анатолия Шипулина:

 

О, эти люди, с номерами,

Вы были люди, не рабы...

 

Я думаю, что в самом А. И. Солженицыне много общего с Иваном Денисовичем. Математик и худож­ник, А. Солженицын несет в себе такое же нрав­ственное богатство, ту же духовную целостность, что и его герой.

Двадцать лет прожил писатель вне родины. Но и там. в далеком Вермонте, его не покидало ощуще­ние связи с Россией, русским народом. В 1994 году Солженицын вернулся домой. Он мечтал быть по­лезным своей стране. Как жаль, что мы не сумели услышать и понять его!