В России каждый писатель воистину и резко индивидуален.

М. Горький

 

Каждый из великих писателей национальной литературы занимает в ней свое особое, только ему принадлежащее место. Главное своеобразие М. Е. Салтыкова-Щедрина в русской ли­тературе заключается в том, что он был и остается в ней круп­нейшим представителем социальной критики и обличения. Островский называл Щедрина «пророком» и ощущал в нем «страшную поэтическую силу».

Салтыков-Щедрин выбрал, как мне кажется, самый слож­ный жанр литературы — сатиру. Ведь сатира — это вид коми­ческого, наиболее беспощадно высмеивающий действитель­ность и, в отличие от юмора, не дающий шанса на исправление.

Писатель обладал даром чутко улавливать самые острые конфликты, назревающие в России, и выставлять их напоказ перед всем русским обществом в своих произведениях.

Труден и тернист был творческий путь сатирика. С ранних лет вошли в его душу жизненные противоречия, из которых впоследствии и выросло могучее дерево щедринской сатиры. И я думаю, что пушкинские строки «сатиры смелый власте­лин», сказанные в «Евгении Онегине» о Фонвизине, можно смело переадресовать Салтыкову-Щедрину.

Наиболее пристально Щедрин исследовал политическую жизнь России: взаимоотношения между различными класса­ми, угнетение крестьянства высшими слоями общества.

Беззаконие царской администрации, ее расправы, чини­мые над народом, прекрасно отражены в романе «История одного города». В нем Салтыков-Щедрин предсказал гибель русского самодержавия, ощутимо передал нарастание народ­ного гнева: «Север потемнел и покрылся тучами; из этих туч нечто неслось на город: не то ливень, не то смерч».

Неизбежное падение царского режима, процесс разруше­ния не только политических, но и моральных его устоев на­глядно изображены в романе «Господа Головлевы». Здесь мы видим историю трех поколений дворян Головлевых, а также яркую картину разложения и вырождения целого дворянского сословия. В образе Иудушки Головлева воплощены все язвы и пороки как семьи, так и всего класса собственников. Особенно меня поражает речь Иудушки-человеконенавистника и блудослова. Вся она состоит из вздохов, лицемерных обращений к богу, беспрерывных повторений: «Ан бог-то — вот он-он. И там, и тут, и вот с нами, покуда мы с тобой говорим — везде он! И все он видит, все слышит, только делает вид, будто не замечает».

Пустословие и лицемерие помогали ему скрывать истин­ную сущность его натуры — стремление «вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь». Имя Иудушки сделалось нарица­тельным для всякого эксплуататора, тунеядца. Силой своего таланта Салтыков-Щедрин создал яркий, типический, незабы­ваемый образ, беспощадно изобличающий политическое пре­дательство, алчность, ханжество. Мне кажется, что здесь уместно привести слова Михайловского, сказавшего о «Госпо­дах Головлевых», что это «критическая энциклопедия русской жизни».

Писатель проявил себя во многих жанрах литературы. Из-под его пера вышли романы, хроники, повести, рассказы, очерки, пьесы. Но наиболее ярко художественный талант Сал­тыкова-Щедрина выражен в его знаменитых «Сказках». Сам писатель определил их так: «Сказки для детей изрядного воз­раста». Они сочетают в себе элементы фольклора и авторской литературы: сказки и басни. В них наиболее полно отражены жизненный опыт и мудрость сатирика. Несмотря на злобо­дневные политические мотивы, сказки все равно сохраняют все обаяние народного творчества: «В некотором царстве Бо­гатырь родился. Баба-Яга его родила, вспоила, вскормила...» («Богатырь»).

Многие сказки Салтыков-Щедрин создал путем использо­вания приема иносказания. Эту свою манеру письма автор назвал эзоповским языком по имени древнегреческого басно­писца Эзопа, который в давние времена пользовался таким же приемом в своих баснях. Эзопов язык был одним из средств защиты щедринских произведений от терзавшей их царской цензуры.

В некоторых сказках сатирика персонажами являются жи­вотные. Их образы наделены уже готовыми характерами: волк жаден и зол, медведь простоват, лиса коварна, заяц труслив и хвастлив, а осел беспросветно глуп. Например, в сказке «Само­отверженный заяц» волк наслаждается положением властите­ля, деспота: «...Вот тебе [заяц] мое решение: приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания... А может быть... ха-ха... я тебя номилую». Однако у автора вовсе не вызывает сочувствия заяц — ведь он тоже живет по волчьим законам, безропотно отправляется волку в пасть! Щедринский заяц не просто труслив и беспомощен, он малодушен, он зара­нее отказывается от сопротивления, облегчая волку решение «продовольственной проблемы». И здесь авторская ирония переходит в едкий сарказм, в глубокое презрение к психологии раба.

Вообще, все сказки Салтыкова-Щедрина условно можно разделить на три основные группы: сказки, бичующие само­державие и эксплуататорские классы; сказки, разоблачающие трусость современной писателю либеральной интеллигенции и конечно же сказки о народе.

К первой группе можно отнести сказку «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». В этой сказке Щед­рин осуждает невежество и паразитизм правящих классов, а также рабскую покорность крестьянства. Тупые генералы, слу­чайно попавшие на необитаемый остров, изобилующий,рыбой, дичью и плодами, едва не погибают от голода, так к4к сами ничего не умеют делать.

Писатель высмеивает глупость и никчемность генералов, вкладывая в уста одного из них такие слова: «Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища в первоначальном виде летает, плавает и на деревьях растет?»

Генералов спасает от смерти мужик, которого они застав­ляют работать на себя. Мужик — «громаднейший мужчи­на» — значительно сильнее и умнее генералов. Однако он, вследствие рабской покорности, привычки, беспрекословно подчиняется генералам и выполняет все их требования. Он заботится только о том, «как бы ему своих генералов порадо­вать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися». Покорность мужика доходит до того, что он сам свил веревку, которой генералы привязали его к дереву, «чтоб не убег».

Беспримерная сатира на русскую либеральную интелли­генцию развернута у Салтыкова-Щедрина в сказках о рыбах и зайцах. Такова сказка «Премудрый пискарь». В образе «пис-каря» сатирик показал жалкого обывателя, смыслом жизни которого стала идея самосохранения. Щедрин показал, как скучна и бесполезна жизнь людей, которые общественной борь­бе предпочитают свои мелкие личные интересы. Вся биография таких людей сводится к одной фразе: «Жил — дрожал, и уми­рал — дрожал».

К сказкам о народе примыкает «Коняга». Название сказки говорит само за себя. Загнанная крестьянская кляча — символ народной жизни. «Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования: для нее он зачат и рожден...».

В сказке ставится вопрос: «Где же выход?» И дается ответ: «Выход в самом Коняге».

На мой взгляд, в сказках о народе щедринские ирония и сарказм сменяются жалостью и горечью.

Язык писателя глубоко народен, близок к русскому фольк­лору. В сказках Щедрин широко использует пословицы, пого­ворки, присказки: «Двум- смертям не бывать, одной не мино­вать», «Моя изба с краю», «Жили-были...», «В некотором царстве, в некотором государстве...». «Сказки» Салтыкова-Щедрина будили политическое со­знание народа, звали к борьбе, к протесту. Несмотря на то что с тех пор, как сатирик написал свои знаменитые произведения, прошло много лет, все они актуальны и сейчас. К сожалению, общество не избавилось от пороков, которые обличал писатель в своем творчестве. Не случайно многие драматурги нашего времени обращаются к его произведениям, чтобы показать несовершенство современного общества. Ведь та бюрократи­ческая система, которую бичевал Салтыков-Щедрин, по-моему, не только не изжила себя, но и процветает. А разве мало сегодня иудушек, которые за свое материальное благо­получие готовы продать даже родную мать? Очень злободневна для современности и тема интеллигентов-обывателей, которые сидят в своих квартирах, как в норах, и дальше собственной двери ничего не хотят видеть.

Сатира Щедрина — особое явление в русской литературе. Его индивидуальность заключается в том, что он ставит перед собой принципиальную творческую задачу: выследить, разо­блачить и уничтожить.

Если юмор в творчестве Н. В. Гоголя, как писал В. Г. Бе­линский, «...спокойный в своем негодовании, добродушный в своем лукавстве», то в творчестве Щедрина он «...грозный и открытый, желчный, ядовитый, беспощадный».

И. С. Тургенев писал: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то страшное в этом смехе. Публика смеясь в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое».

Литературное наследство писателя принадлежит не только прошлому, но и настоящему, и будущему. Щедрина надо знать и читать! Он вводит понимание социальных глубин и законо­мерностей жизни, высоко возносит духовность человека и нравственно очищает его. Я думаю, что творчество М. Е. Сал­тыкова-Щедрина своей актуальностью близко каждому совре­менному человеку.