ЛЕНСКИЙ — герой романа в стихах А.С.Пушкина «Евгений Онегин» (1823-1831), сосед Евгения Онегина по имению. Красивый и богатый 18-летний юноша, он представлен, как и Онегин, чужаком среди окрестных помещиков — крепостников и невежд. Блестяще образованный, знаток немецкой философии и литературы, восторженный мечтатель и поэт-романтик, далекий от практической жизни и повседневной прозы, он тоже старается избегать общества «господ соседственных селений», предпочитающих «разговор благоразумный о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне», и покороче сойтись с Онегиным. При всей «взаимной разноге» («волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой») они становятся вскоре неразлучными друзьями.

Не только общие интересы сближают Онегина и Л,, но и «вольнолюбивые мечты». Недаром Л. учился в Гетгингенском университете — одном из самых либеральных в Европе — и поклонялся Канту, чья философия в официальных кругах России считалась опасной и вредной, враждебной христианству. Л. многозначительно охарактеризован как «поклонник славы и свободы», его отличает «дух пылкий и довольно странный», «всегда восторженная речь», благородное «волненье бурных дум», ему свойственно «негодованье, сожаленье, ко благу пылкая любовь». Все это — иносказательное обозначение гражданских настроений, о которых в черновой редакции говорилось более откровенно: «Крикун, мятежник и поэт».

В долгих, едва ли не ежедневных спорах Онегин и Л. затрагивают самые разнообразные темы: судьбы цивилизации и пути развития общества, роль культуры и науки в совершенствовании человечества, добро и зло, искусство, религия и мораль, значение страстей в жизни личности. Поставленные в идейно-философский контекст эпохи (даже по беглым авторским упоминаниям можно заключить, что речь идет о взглядах философов-просветителей, идеях Руссо, Шиллера и Гете, воззрениях европейских романтиков), эти отвлеченные на первый взгляд проблемы обретали острый и животрепещущий общественный смысл. Тем более что в романе акцентируются не теоретические разногласия героев, но нравственно-идеологическая суть и жизненно-практические различия их позиций: контраст юности и зрелости, наивности и трезвости, энтузиазма и скецсиса.

Оппонент «демона» Онегина, Л. свято верит в таинство жизни, возможность совершенствования мира и конечное торжество добра. Во имя торжества этих высших идеалов и ценностей он без колебания готов пожертвовать собой: вызвав Онегина на поединок, он доказал это на деле. Однако прекраснодушные мечтания Л. не выдерживают столкновения с реальностью. Идеальный друг, каким считал он Онегина, не находит смелости отказаться от поединка и собственноручно убивает юного поэта.

Позиции героев-антиподов оказываются сами по себе ущербными, но в то же время взаимодополняющими и в этом смысле духовно ценными. Отсюда — двойственность авторской оценки Л., иронической и сочувственной одновременно. Отсюда же — и двойственность авторского прогноза о возможном будущем Л.: опасность «обыкновенного удела» — превращения в заурядного помещика или же вероятность стать известным поэтом и даже выдающимся общественным деятелем, рожденным «для блага мира».

Через образ Л. Пушкин провел несколько важных для себя тем, чтобы закончить их неожиданно трагическим финалом. Со смертью Л. на дуэли обрывается все, что у Пушкина связано с юными мечтаниями и первыми стихами. А до этого — светский Петербург и его забавы у Онегина; Германия и любовь к Ольге — у Л.; все это блестит, сверкает и кажется прекрасным началом. Ничто не предвещает трагическую развязку, вызванную стечением роковых обстоятельств. Л.— герой и символ таких обстоятельств. Юный помещик и поэт, «он сердцем милый был невежда». Его день в деревне складывался примерно по той же схеме, что и у Онегина, но это не вызывало в нем никакой скуки. Он принимал все, каково есть, как устроено, и в деревенской тишине сразу нашел ту, которая заняла все его чувства. Про Ольгу Онегин скажет: «Кругла, красна лицом она, // Как эта глупая луна // На этом глупом небосклоне», а Л. в Ольге видит все, что влюбленный видит в женщине. Отроком он был «свидетель умиленный ее младенческих забав, а по возвращении в Россию образ милой девочки-соседки самым естественным образом соединился с тем, что «…Он рощи полюбил густые, // Уединенье, тишину, // И ночь, и звезды, и Луну…» Гармония природы, гармония любви, гармония дружбы — но вдруг роковой выстрел друга — и всему конец, Л. мертв. Пушкин складывает его короткую жизнь из простых, крайне знакомых ему и его окружению обстоятельств, посмеиваясь над некоторыми из них. Разводя в разные стороны Онегина и Л., Пушкин все загадочное и противоречивое оставляет Онегину, подготавливая выстрел, стоивший его приятелю жизни. К моменту дуэли мы знаем о Л. решительно все, что было содержанием его натуры. В Л. Пушкин как бы прощается с тем, что в самом себе знает, как ничем незамутненную ясность душевных движений. Книжный юноша, поэт, «сердечных мук еще не знав», Л. влюбился и погиб. Рассказ о нем сопровождается авторским сочувствием, иронией, сожалением. Так уходит от автора его собственная юность. Пушкин со сложным чувством прощается с ней, разглядывая Л. (а в нем себя) то всерьез, то иронически.

Л. прилежно украшает альбом Ольги нежными стихами, сельскими видами. Пушкин знает, что такое «уездной барышни альбом»,— он сам не раз писал в такие альбомы. Улыбнувшись собственной памяти, он тут же высмеивает великолепные альбомы блистательных дам и опять возвращается к своему герою, чтобы защитить его: «В альбоме Ольги молодой; // Его перо любовью дышит». И тут же мимоходом поминает одного из своих современников, расширяя смысл явления: «Так ты, Языков вдохновенный…» Бегло заметив, что Л. писал бы оды, «да Ольга не читала их», Пушкин-поэт возвращается к собственному уединению: «Но я плоды своих мечтаний // И гармонических затей // Читаю только старой няне…» Весь этот сплав признаний, быстрых заметок, «небрежной болтовни» меняет интонацию, когда автор переходит к дуэли. Пушкин берет на себя роль хроникера. В чеканные, строгие строки он заключает картину, где «невольником чести» выступает юный романтик: «Вот пистолеты уж блеснули, // Гремит о шомпол молоток…» Не будучи врагами, не успев испытать, пережить то единственное, что оправдывает поединок (и что испытал лет через семь Пушкин), два человека направили друг на друга пистолеты. Через несколько секунд один из них упал мертвым. После этого движение «романа в стихах» переменит свое русло. О том, как секундант уложил оледенелый труп Л. в сани, как, «почуяв мертвого, храпят и бьются кони», и, наконец о том, как на краю селения поставлен памятник простой, а Ольга, поплакав, утешилась уланом,— об этом написано так, что понятно: течение жизни в «мертвящем упоении света» открыло Пушкину свою страшную подноготную.

В опере П.И.Чайковского «Евгений Онегин» (1879) образ Л. переосмыслен прежде всего музыкально — с сохранением стихотворного текста, который благодаря искренности интонаций в контексте оперы не воспринимается пушкинской пародией на «любовную чепуху». Особенная проникновенность партии Л. порождена сочувствием композитора, вполне ото ждествившего себя с героем: Л.— совершенный носитель романтического культа любви, ставшего его мироощущением. Личная драма автора усугубляет элегические настроения и вносит сумеречные гармонии в музыкальный образ Л. Композитор исключает иной исход судьбы поэта, романтизировавшего действительность: душа, осужденная любить, не примет «обыкновенного удела». В образе Л. на русской оперной сцене Л.В.Собинов подчеркнул поэзию страдания, а С.Я.Лемешев создал неизбывный гимн любви, воспел чистоту и возвышенность доверчивого чувства.