Кузмин Михаил Алексеевич - поэт и беллетрист. Род. в Ярославле в дворянской семье. Детство провел в Саратове; с 1885 жил в Петербурге, где учился в гимназии, а затем в консерватории. Совершил длительное путешествие в Италию и Египет. По возвращении сблизился со старообрядцами, с которыми ездил в поисках древних икон по северным губерниям. В печати выступил лишь в 1905. Творчество К. знаменует процесс буржуазного перерождения дворянской интеллигенции XX в. Оно выражает собой экспансию в область искусства буржуазно-помещичьего блока эпохи буржуазного подновления царизма (столыпинщина), блока, восторжествовавшего после 1905, стремившегося к всестороннему использованию своего положения, к утонченному наслаждению жизнью, к художественной сублимации своего бытия, к эстетизации своего быта, вариант которого и представляет «кларизм» К. Отталкиваясь от упадочно-дворянского символизма и импрессионизма. К. противопоставляет им тенденции кларизма (см. его декларативную статью «О прекрасной ясности» в журн. «Аполлон», 1910. No 4). Искусство для К. уже не религиозное священнодействие, как у символистов, а «веселое ремесло», требующее рационального оформления художественной материи, строгой логической оправданности каждой композиционной детали. Поэзия К. реализует классические принципы раздельности (отчетливости, меры, строя), гармонии, равновесия формы и содержания. Для нее характерны размеренные периоды, господствует классический размер стиха—4-стопный ямб. Стих К. не напевен; его свободные стихи близятся к разговорной речи, имеют характер интимной непринужденной беседы. К. выдвигает классический принцип четких границ жанров: «...в рассказе пусть рассказывается, в драме пусть действуют, лирику сохраните для стихов». Проза у К. вновь приобретает повествовательный характер, ситуация господствует над типажем, нет описания деталей среды, быта, обстановки, если они не необходимы для хода действия. Психологизм вытесняется фабулъностью, развитием занимательной интриги авантюрного романа, преобладает изображение внешних событий и предметов. К. восстанавливает начало пластической формы, предметности. Если импрессионизм растворял вещи в потоке ощущений, а символизм изображал их лишь как ознаменования потустороннего, то Кузмин выдвигает значимость вещно-предметного мира самого по себе, самоценность материального, телесного, конечного, в связи с чем в его поэзии большую роль играет натюрморт, «дух мелочей прелестных и воздушных». Психика деклассирующегося дворянина, захватываемого в орбиту буржуазного мира, влекущего, но во многом еще чуждого, закрепляется у К. также в образах героев его авантюрных повестей (Лебеф, Фирфакс, Элевсипп и др.). Характерные их черты: сильное чувство жизни, всепоглощающая жажда наслаждений, постоянная готовность к авантюрам, но в то же время отсутствие свободного почина, организующей воли, полагания каких-либо целей; действование по чужой воле, пассивное отдание себя потоку случайностей, направляемых роком, влекущих их от мирного старозаветного жития в пеструю смену новой кипучей жизни. К. выражает психологию буржуазного виверства рантьерского типа «буржуазной аристократии» и т. п.

Основным мотивом творчества К. является радостное приятие и утверждение мира в его данности («Все, что случается, то свято»), беспечное, изощренное и жадное наслаждение жизнью, тяготение к «земному», «языческому», чувственному («Веселой легкости бездумного житья,/ Ах, верен я, далек чудес послушных,/ Твоим цветам, веселая земля!"). Значительное место занимает у К. тема любви, которая трактуется уже не как мистическое переживание в духе символизма, но как чувственная эротика, часто извращенная (апология гомосексуализма в повести «Крылья») и т. п.

Наиболее характерна и значительна стилизаторская линия творчества К. Он черпает сюжетику и образность из мира александрийской культуры, Рима эпохи упадка, Византии, XVIII в. во Франции, Италии, оттоманского Востока и т. д. Особенно показательно его тяготение к XVIII в., к Рококо. В стихах и пьесах К. часты мотивы и образы пасторали, идиллии, популярной в XVIII в. анакреонтики, мифологические образы, трактованные как изящные украшения во вкусе Рококо, восточная экзотика в духе балетов XVIII в. Перекликаясь с живописью Сомова, художников «Мира искусства», К. погружается в мир арлекинад, фейерверков, маркизов, любовных затей. Его поэзия усваивает легкость, жеманность, всезаполняющий дух утонченной эротики Рококо, стилю которого соответствует и палитра эпитетов К. Наряду с этим главным руслом творчества у К. намечен ряд романов, рассказов, носящих совершенно иной характер («Нежный Иосиф», «Мечтатели», «Тихий страж», «Плавающие-путешествующие» и др.). Здесь изображается современный быт буржуазных дам, чиновников, офицеров, прогоревших дворян, патриархального купечества, старообрядцев и т. д. Эта малозначительная линия творчества К. продолжает традиции романов Лескова, правда, в чрезвычайно опошленном виде.