Поздняя Анна Андреевна Ахматова выходит из жанра “любовного дневника”, жанра, в котором она не знала соперников и который оставила, может быть, даже с некоторым опасением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли и судьбе поэта, о религии, о ремесле, об отечестве. Появляется острое ощущение истории, Ахматова написала об А. С. Пушкине: “Он не замыкается от мира, а идет к миру”. Это была и ее дорога — к миру, к ощущению общности с ним. Раздумья о судьбе поэта приводят к раздумьям о судьбе России, мира. В эпиграф стихотворения Анны Андреевны Ахматовой “Родная земля” вынесены две финальные строчки стихотворения, сочиненного самой Ахматовой в послереволюционные годы. А начинается оно так:

Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.

А. А. Ахматова не пожелала тогда примкнуть к числу эмигрантов, хотя многие из ее друзей оказались за границей. Решение остаться в советской России не было ни компромиссом с советским народом, ни согласием с выбранным ею курсом. Дело в другом. Ахматова чувствовала, что, только разделив судьбу с собственным народом, она сможет сохраниться как личность и как поэт. И это предчувствие оказалось вещим. В 30—60-е годы ее поэтический голос приобрел неожиданную силу и мощь. Вобрав в себя всю боль своего времени, ее стихи возвысились над ним и стали выражением общечеловеческих страданий.
Стихотворение “Родная земля” подводит своеобразный итог отношению поэта к своей родине. Само название имеет двойной смысл. “Земля”— это и страна с населяющими ее людьми и со своей историей, и просто почва, по которой ходят люди. Ахматова как бы возвращает значе нию утраченное единство. Это позволяет ей ввести в стихотворные замечательные образы, метафорическую нагрузку: “грязь на калошах”, “хруст на зубах”. В отношении Анны Ахматовой к родной земле нет ни фана сентиментальности. Первое четверостишие построено на отрицании тех действий, которые принято связывать с проявлением патриотизма:

В заветных ладанках не носим на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняем.

Эти действия кажутся ей недостойными: в них нет трезвого, мужественного взгляда на Россию. Анна Ахматова не воспринимает свою страну как “обетованный рай” — слишком многое в отечественной истории свидетельствует о трагических сторонах русской жизни. Но нет здесь и обиды за те действия, которые родная земля “приносит живущим на ней”. Есть гордая покорность той доле, которую она нам предоставляет. В этой покорности, однако, нет никакого вызова. Более того, в ней нет и осознанного выбора. И в этом — слабость патриотизма Ахматовой. Любовь к России не является для нее итогом пройденного духовного пути, как это было у Лермонтова или Блока; эта любовь дана ей изначально. Ее патриотическое чувство впитано с материнским молоком и поэтому не может быть подвергнуто никаким рационалистическим коррективам. Связь с родной землей ощущается даже не на духовном, а на физическом уровне: земля представляет собой неотъемлемую часть нашей личности, потому что всем нам предначертано телесно слиться с нею — после смерти:

Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно - своею.

В стихотворении выделяются три раздела, что подчеркнуто и графически. Первые восемь строк построены как цепь параллельных отрицательных конструкций. Концы фраз совпадают с концами строк, что создает мерную “настойчивую” информацию, которая подчеркнута ритмикой пятистопного ямба. После этого следует четверостишие, написанное трехстопным анапестом. Смена размеров на протяжении одного стихотворения — явление достаточно редкое в поэзии. В данном случае этот ритмический перебой служит для противопоставления потоку отрицаний, заявления о том, как же все-таки воспринимается коллективным лирическим героем родная земля. Заявление это носит достаточно сниженный характер, что усиливается анафорическим повтором:

Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.

И, наконец, в финале трехстопный анапест сменяется четырехстопным. Такой перебой метра придает двум последним строкам широту поэтического дыхания, которая находит опору в бесконечной глубине заключенного в них смысла. Поэзия Анны Андреевны Ахматовой “питалась даже в первоначальных стихах— чувством родины, болью о родине, и эта тема звучала в ее поэзии все громче”.
“О чем бы она ни писала в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с которой она связана всеми корнями своего существа”, — писал К. Чуковский.