Стихотворение Ахматовой «Клевета» было написано в 1922 году. Оно вошло в цикл стихов «Anno Domini». В то время в России было много таких людей, «безвинно виноватых» только потому, что они были жёнами, детьми, братьями и сёстрами так называемых врагов народа. Их никто не признавал и никто не подавал им руки при встрече. Но никто из этих людей не сумел поэтически описать трагедию отвергнутого человека так, как это сделала Анна Ахматова в стихотворении «Клевета.

«И всюду клевета сопутствовала мне» – это звучит, как зловещий приговор для дальнейшего повествования.

«Её ползучий шаг я слышала во сне». Все это вызывает у нас самые мерзкие и отвратительные ассоциации. Ахматова олицетворяет клевету, сравнивая её с ползучим пресмыкающимся.

И в мертвом городе под беспощадным небом,

Скитаясь наугад за кровом и за хлебом.

Это оксюморонное выражение «мертвый город» помогает нам почувствовать весь ужас одиночества героини. Для неё город мёртв, потому что в нём нет ни единой родственной души. Во всех глазах лишь предательство, страх и горящий отблеск клеветы. И этот горящий блеск показывает нам огонь – символ не только жизни, но и символ уничтожения и пожиратель всего живого.

И сразу же на этот «вызов новый» наша лирическая героиня противостоит всему этому ужасу.

Я не боялась её. На каждый вызов новый

Есть у меня ответ достойный и суровый.

Но есть ли на самом деле этот «достойный ответ»?

Здесь у Ахматовой противоречие самой себе, так как последующие строки полны смирения и покорности.

Но неизбежный день уже предвижу я, –

На утренней заре придут ко мне друзья

И мой сладчайший сон рыданьем потревожат...

Поэтесса намеренно называет смерь «сладчайшим сном», так как это избавление от суровой действительности под «под беспощадным небом» в «мёртвом городе».

Никем не знаема тогда она войдет,

В моей крови её неутоленный рот

Считать не устаёт небывшие обиды,

Вплетая голос свой в моленья панихиды.

Иссякла последняя капля жизни, нарушены покой и умиротворённость, достигнутые моленья панихиды.

И дальше она пишет:

И станет внятен всем её постыдный бред

Чтоб на соседа глаз не мог поднять сосед,

Чтобы в последний раз душа моя горела.

Горело не только тело живого человека, но и душа, продолжая мучаться в неземных муках, но «земным бессмыслием», «летя в рассветной мгле».

Ахматова пишет в одном стихотворении:

А в книжках я последнюю страницу

Всегда любила больше всех других.

И в её собственных стихах именно концовка или последняя строка часто имеет особую жизнь, и они начинают излучать энергию.

Вот и здесь в последней строке сосредоточена вся суть, вся идея и весь замысел.

Чтобы в последний раз душа моя горела

Земным бессилием, летя в рассветной мгле,

И дикой жалостью к оставленной земле.

Последняя строчка звучит как гимн любви и жизни, которая, несмотря ни на что, даже на вынужденный уход, есть самая высшая ценность, так как душа «горела» «дикой жалостью к оставленной земле».

Личная драма лирической героини показана через философский мир вечной борьбы добра со злом, человека с обстоятельствами.

Это стихотворение небольшое, всего 22 строчки, но очень ёмкое и познавательное. Поэтесса использует в стихотворении образные эпитеты: «сон сладчайший», «город мёртвый», «беспощадное небо». Есть здесь метафора и оксюморон: «душа горела», «мёртвый город».

Местоимение «я», неоднократно повторяющееся по ходу повествования, усиливает эмоции и глубину переживания: «я не боюсь её», «есть у меня», «предвижу я», «придут ко мне», «мой сон», «душа моя». Чувствуется огромное одиночество человека. Рифмовка парная, мужская. Кажущаяся простота стихотворения несёт в себе глубокий смысл: небом – хлебом. Символ возвышенного, духовного сочетается с символом земного, насущного. Глаза – страх, тело – горело, мгле – земле, обиды – панихиды отражают суть всего произведения.

Чтобы показать всю мерзость и сущность клеветы, и сравнить её с ползущим пресмыкающимся Ахматова использует чередования каких букв как: з, ш, с, ч.

Её ползучий шаг я слышала во сне.

Это стихотворение как нельзя лучше показывает незащищенность души лирической героини перед невзгодами жизни, хотя она восклицает «Я не боюсь её».

Вывод

Анна Ахматова – достойная дочь серебряного века. Её вклад в культуру русского стиха XX века значителен и огромен.

Гениальность любого поэта состоит в его умении предельно ясно обнажить свою душу, попытке сродниться с читателем, увлечь его и быть с ним на равных. Ведь поэт берет на себя ответственность сказать не только за себя, но и за читателя, обобщить раскрыть те истины, которые доступны всем, но не всякому подвластны. Стихи Ахматовой близки нам. Они написаны женщиной бессильной и сильной в слабости своей, отвергнутой и любимой, бесстрашной и побежденной, мятежной и смиренной.

Из этих противоречий состоит не только поэтическое обаяние А. Ахматовой, но и обаяние её как личности. На её хрупкие женские плечи выпали огромные жизненные испытания. Она не только выдержала их, но и продолжала творить, перебросив поэтический мостик из девятнадцатого века в двадцатый.

В ощущении судьбы, которое появилось уже у ранней Ахматовой и которое стало одним из главных залогов становления Ахматовой зрелой, есть действительно замечательное свойство. Оно зиждется на исконной национальной особенности – чувстве сопричастности миру, сопереживаемости с миром и ответственности перед ним, – получающей в новых общественных условиях и острый нравственный смысл: моя судьба – судьба страны, судьба народа – история. В автобиографическом отрывке в третьем лице, уже как бы глядя на себя постороннее и, обдумывая себя в истории, Ахматова сказала: «...поздняя Ахматова выходит их жанра «любовного дневника» («Четки») – жанра, в котором она не знает соперников и который она оставила, может быть, даже с некоторым опасением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли и судьбе поэты, о ремесле, на легко набросанные широкие полотна. Появляется острое ощущение истории». Именно это ощущение проникает в «поздние» книги Ахматовой, «книги женской души», книги человеческой души.

Памятником страшной эпохе стал «Реквием», посвященный самым «проклятым датам» массовых убийств, когда вся страна превратилась в единую очередь в тюрьму, когда каждая личная трагедия сливалась с национальной. Ахматова и стала голосом национальной трагедии:

Звёзды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под крышами чёрных Марусь.

Голос Ахматовой стал голосом всего русского народа, голосом его совести, его веры, его правды.