У Пушкина влюбленный самозванец
Полячке открывает свой обман,
И признается пушкинский испанец,
Что он — не дон Диэго, а Жуан.

Один к покойнику свою ревнует панну,
Другой к подложному Диэго — донну Анну...
Так и поэту нужно, чтоб не грим,
Не маска лживая, а сам он был любим.