Преступление Родиона Раскольникова началось не с убий­ства и получило свою развязку не в полиции. Время не закон­чилось в участке, оно полетело вдаль, в бесконечность, которую читатель, по-моему, затрудняется определить для героев ро­мана.

Задолго до описываемых событий бедный студент Родион Раскольников пишет статью, в которой он доказывает и отста­ивает права «высших» людей на преступление, на отрицание ими законов, если преступления совершаются во имя великой идеи, «спасительной для человечества».

Социальная несправедливость, безысходность, духовный тупик рождают абсурдную теорию о «высших» и «низших» представителях общества в уме совершенно, как мне кажется, гуманного человека, который даже переживает за своих совре­менников. Себя он конечно же считал одним из «высших», так как если бы он так не думал, то по его теории у него не было бы никаких прав на убийство. Раскольников хотел быть одним из тех, кому «все дозволено». Он хотел, чтобы от него хоть кто-нибудь зависел. В конце концов, он хотел власти «над всей дрожащей тварью, над всем муравейником».

По ходу действия романа Достоевский пытается убедить своего героя в бесполезности его единичного бунта, в том, что бунт Раскольникова против бесчеловечности сам носит бесче­ловечный характер. Но, я думаю, Раскольников все равно не понимает этого. Он не в состоянии отказаться от своей теории «сверхчеловека», он не только не отказывается, но и старается по ней жить. В этом проявляется его вина перед всеми, его мечта засела у него не только в уме, но и глубоко в сердце.

Родиону Раскольникову не нужны ни деньги, ни драгоцен­ности. Все это — ничто по сравнению с возведением себя в разряд «сверхлюдей». Но ведь единственным средством для того, чтобы быть таким, для Раскольникова явилось убийство.

На протяжении всего романа он не только не уступает, но и становится все более и более уверенным в себе.

Раскольников вовсе не считает себя преступником. Случайно подслушав разговор, в котором были высказаны его собственные мысли, Раскольников решает, что если так же, как и он, думает еще кто-нибудь, то намерение, которое только намечалось в его мозгу, не является преступным. Но разве можно назвать то, что вырисовывалось в голове и в сердце Раскольникова, благими намерениями? Мне кажется, что нет, потому что разве можно как-либо оправдать убийство и можно ли для самоутверждения убивать человека, даже если этот человек никому не приносит пользы и вызывает только отвра-щение и раздражение, даже если это «гадкая, зловредная

Теория, которую исповедует Раскольников, человек заму-ченный своими и чужими горестями и бедами, презирающий и ненавидящий «хозяев жизни», сближает его с непорядочны­ми людьми, негодяями, как Лужин и Свидригайлов.

Близки они, конечно, не характерами, а мыслями, зарож­дающимися в их головах. Но ведь Свидригайлов же сумел существовать, совершив свои преступления, наверное, поэтому Раскольникова тянуло к нему, он хотел узнать: как можно жить и наслаждаться жизнью после греха.

По отношению к жизни и к окружающим Раскольников похож на Лужина. Он сам это понимает, и это приносит ему некоторое неудобство. Я не думаю, что у Раскольникова были высокие цели, что только средства для достижения этих целей были не те. Это не так! Хотя средства были просто ужасными и бесчеловечными, сами цели, достижения которых так доби­вался Раскольников, были не менее безнравственны. Мне ка­жется, даже Раскольников немного побаивается своей теории. Он не знает, к какому «разряду» отнести мать, Дуню, Соню... (к «высшим» — вроде бы не тянут, к «низшим» — вроде бы жалко, близкие люди все-таки). И Раскольников, по-моему, по трусости думает о том, что слово «низший» не должно унижать достоинств человека. Парадокс: что не унижало «жал­кую вошь» старуху-процентщицу, унижает многих других «низших людей».

Раскольников, как мне кажется, вообще очень противоре­чивая личность. Во многих эпизодах нормальному человеку его сложно понять: многие его высказывания опровергаются одно другим. Я не считаю Раскольникова бескорыстным чело­веком и даже, может быть, честным.

Раскольников совершает свое преступление под влиянием созданной им же теории, рассматривая его как какой-то экс­перимент, который должен подтвердить в его глазах и в глазах окружающих гениальность и правильность его выводов. Ошиб- -ка Раскольникова в том, что он не увидел в своей идее самого преступления.

Состояние Раскольникова характеризуется автором таки­ми словами, как «мрачный», «подавленный», «нерешитель ный». Я думаю, это показывает несовместимость теории Рас-кольникова с жизнью. Хотя он и убежден в своей правоте, эта убежденность что-то очень неуверенная. Почему же он назы­вает свою мечту «проклятой», почему, окончательно решив пойти на преступление, он чувствует себя приговоренным к смерти или, может быть, еще только ведомым на лобное место? Если бы Раскольников был прав, то события и его чувства Достоевский описывал бы не мрачно-желтыми тонами, а свет­лыми, но они появляются только в эпилоге, да и то не по поводу теории. Но он был не прав, он взял на себя роль Бога, имел смелость за Него решать, кто должен жить, кто должен уме­реть.

Если бы Раскольников не был таким совестливым, чувст­вительным человеком, на старухе бы дело не закончилось. И кто знает, сколько еще «ненужных» людей погибло бы от руки Родиона Раскольникова.

Так, по-моему, совсем не благие намерения Раскольникова v привели его к наказанию. А в чем выражалось для него это наказание? Можно сказать, что оно началось сразу после убий­ства старухи. И именно муки совести — наказания за грехи.

Раскольников страдает, видя любовь к себе близких людей, но чувствуя себя убийцей. Он находится отдельно ото всех, не ощущая себя частицей человеческого общества, понимает, что один. Это одиночество сводит его с ума... Также Раскольников понимает, что как был «вошью», так ей и остался.

Но, несмотря на все переживания, он не отступается от своей идеи. Он даже еще сильнее в ней убежден. Этот обман самого себя мешает ему осознать ситуацию полностью, понять, что к чему. Если бы у Раскольникова были не преступные цели, то он бы никогда не стал думать о том, совершил он преступление или нет.