Суха, мой друг, теория везде,

А древо жизни пышно зеленеет.

Иоганн Гете

 

Рассказывают, что В. Г. Белинский сказал молодому писателю Достоевскому: «Цените ваш дар и будете ве­ликим художником». Должно быть, в дни тяжелых ис­пытаний воспоминание об этом грело «государственно­го преступника» Достоевского. И, вероятно, именно на каторге и зародилось желание написать книгу о душев­ных муках преступника, о болезненной ломке его гор­дой теории. В переживаниях Раскольникова чувствует­ся что-то личное, авторское, хотя в главном писатель и его герои противоположны.

В темном углу, когда нечего было есть, зародилась у Раскольникова его страшная теория. Она росла и креп­ла, заполнила все его думы и подчинила волю. Родион Романович решился на убийство. Не затем, чтобы зав­ладеть деньгами и продолжить учебу, не затем, чтобы помочь матери, не затем даже, чтобы промотать деньги, а чтобы проверить себя, свою идею, понять, «чело­век» ой или «тварь дрожащая». Высокомерная его тео­рия говорила, что люди подлы и низки, их не переде­лать, «и труда не стоит тратить». Но можно встать над людским «муравейником» и управлять им. Есть два рода людей: подвластные и немногие избранные, властите­ли. Последние внешне ничем не отличаются от обыч­ных людишек, но на самом деле могут добиваться влас­ти любым путем, им «разрешается» переступить через закон и кровь. И вот Раскольников решает стать влас­тителем над людьми. Он считает, что можно силой на­вязать благо людям, которые сами не понимают своего счастья. Решают такие, как он, избранники. Одновре­менно он чувствует и противоречивость своей теории: ведь все эти «наполеоны и Магометы» служили прежде всего своим личным интересам, а общими лишь прикры­вались. Одинокий и озлобившийся «теоретик» не дохо­дит до осознания того, что очень трудно делать хоро­шее, выбирая для этого преступный путь. Как пишет К. И. Тюнькин в статье «Бунт Родиона Раскольникова», где найти критерий добра, если освободиться от моральных критериев? Остается только решать с точки зрения сво­его блага.

История показывает, что тот, кто идет к власти пу­тем насилия, даже во имя высоких целей, всегда риску­ет пожертвовать этими целями ради своей власти. Се­годня много спорят о нашей революции. Ведь и боль­шевики слишком надеялись на диктатуру, рассчитывая с ее помощью преобразовать мир. Но не может группа людей заставить всех остальных делать что-то, если те не дали такого права. Можно лишь убеждать. Сейчас в нашей стране много партий и групп и среди правите­лей, и в оппозиции, которые пытаются силой (в том чис­ле и вооруженной) навязать остальным свою волю. Не пора ли таким прислушаться к советам великого писателя?

Итак, Раскольников убил. Прошел испытание и, ка­залось бы, может идти дальше к власти. Но он не выдерживает. Почему? Не только потому, что нервы сдали. И не потому, как считает сам «герой», что оказался «во­шью». Мы видим, что Родион Романович — личность незаурядная. Прав, конечно, проницательный Порфирий Петрович, что действительность и натура любой расчет могут подсечь. Но и это не все.

Хотя ум у Раскольникова не может противостоять железной логике его теории, но душа восстает. По тео­рии он должен жить для себя, а отдает последние день­ги на похороны, помогает Мармеладовым, расстраива­ет свадьбу сестры. Зачем все это? Не понимает Родион Романович, что чувство любви и сострадания — стер­жень человеческого общества. Не будь его, давно бы оно распалось, а люди «перегрызлись». Столько вокруг нео­пределенности, а если каждый начнет пробовать, какой он, обыкновенный или нет человек... Ведь так люди друг друга начнут резать. Да и что толку в гениальном чело­веке, если он негодяй? Это еще страшнее, потому что ради своих умозрительных теорий, во имя своей влас­ти он уничтожит множество людей, в том числе и та­лантливых. Пример Ленина слишком хорошо доказы­вает это. Нет, не надо таких «наполеонов», «Магометов», «Лениных» и «Сталиных»!

Забыл Раскольников о том, что тот, кто преступил закон человеческий, пролил кровь, обязан носить в душе страшную тяжесть, оставаться в одиночестве. Так и про­исходит с ним. Даже мать и сестра становятся для него чужими. Более откровенен он лишь с циником Свидригайловым, который не обставляет свои поступки «вы­сокими» идеями. Впрочем, ведь и он не выдерживает до конца своей роли. Хотя и на каторге Раскольников убеж­ден в правоте своей антигуманной идеи, но в душе его все больше крепнут новые чувства. И мы ясно видим, что толь­ко любовь к людям, вера в них могут спасти человека и все человечество. «Возлюби ближнего, как самого себя».

Трудно читается роман, не сразу «разгрызешь» этот «орешек». Но чем глубже вчитываешься в него, тем больше понимаешь правоту слов М. Горького о том, что ге­ниальность Достоевского неоспорима, а по силе изоб­разительности его талант равен, быть может, только Шекспиру.