Я — изысканность русской медлительной речи...

К. Бальмонт

 

Бальмонту суждено было стать одним из значительных пред­ставителей нового символического искусства в России. Однако у него была своя позиция понимания символизма как поэзии, ко­торая помимо конкретного смысла имеет содержание скрытое, выражаемое с помощью намеков, настроения, музыкального зву­чания. Из всех символистов Бальмонт наиболее последовательно разрабатывал импрессионизм — поэзию впечатлений. Его поэ­тический мир — это мир тончайших мимолетных наблюдений, по-детски хрупких чувствований. Мне, как читателю, нравится его детскость. В этом есть чистота.

 

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой, радужной игры.

 

Думается, в этих стихах — поэтическая программа Баль­монта. Его лирический герой — вечно юный, вечно вольный, живущий в «ненасытной тревоге» «владыка» собственного «не­сказанного» мира. Его явно повышенное внимание к звуковой форме я ощутил в стихах «Камыши», «Воспоминание о вечере в Амстердаме». Это как бы дает ему право заявить:

 

Я — изысканность русской медлительной речи,

Предо мною другие поэты — предтечи,

Я впервые открыл в этой речи уклоны,

Перепевные, гневные, нежные звоны.

 

Предтечами самого Бальмонта были и Жуковский, Шелли, и Эдгар По.

Как у всякого настоящего поэта, у Бальмонта были свои особенно любимые стихии. Во-первых, огонь. Именно с огнем поэт связывал идеал Красоты, Гармонии, Творчества. Один из своих лучших сборников стихов он назвал «Будем как солнце» и включил в него восторженный «Гимн Огню»:

 

Огонь очистительный,

Огонь роковой,

Красивый, властительный,

Блестящий, живой!

 

Другая его любимая стихия — вода. Она прочно соединя­ется в поэтической системе Бальмонта с таинственной силой любви. Его обвиняли в крайнем эротизме, но он отвечал так:

 

Чем хочешь будь: будь добрый, злой,

Но будь же честен за игрой,

Явись — самим собой.

 

Наивная и привлекательная тональность лирики Бальмон­та, его возвышенное отношение к природе и к человеческой жизни — все это принесло его книгам «Будем как солнце» и «Только любовь» настоящую славу в России. О его творчестве тепло отзывались А. Чехов, М. Горький, И. Анненский, А. Блок. Горький писал:

«Дьявольски интересен и талантлив. Настраиваю его на демократический лад».

Перед революцией Бальмонт выпускает еще два сильных сборника: «Ясень» и «Сонеты солнца, меда и луны». В них он стремился проникнуть воображением в тайны мироздания. Он призывал:

«Люди Солнце разлюбили, надо Солнцу их вернуть». Но вскоре душа поэта издает горестный стон:

 

Возьми меня, развей, как снег метельный,

Мой дух, считая зимы, поседел,

Мой дух пропел весь полдень свой свирельный.

 

Поэт находит себя в небольших произведениях, написан­ных в форме сонета: «Скажите вы», «Звездные звуки», «Со­неты солнца». Это блестящие, полные изящества лирические миниатюры.

Насилие революции, естественно, испугало детскую душу Бальмонта. Он оказывается в эмиграции. Долго не пишет, но в конце концов Париж растопил его тоску: своим дождем он напомнил Бальмонту детство, и вот родилось стихотворение «Ночной дождь»:

 

Я вспоминал. Младенческие годы.

Деревья, где родился я и рос.

Мой старый сад. Речонки малой воды,

В огнях цветов береговой откос.

 

Россия навсегда осталась в дали пространства, но всегда жила в его сердце:

 

Узнай все страны в мире,

Измерь пути морские,

Но нет вольней и шире,

Но нет нежней — России.

 

Словно заклинание поэт повторял эти строки до конца своих дней.

В историю литературы Бальмонт вошел как один из вид­ных поэтов символизма, с которым связан расцвет русской поэзии на рубеже XIX — XX столетий, ее серебряный век.