За Достоевским давно утвердилась слава писателя-пси­холога, способного заглянуть в такую глубь человеческой души, которую и сам человек в себе не подозревает или кото­рую человек знать о себе избегает. Однако это невыявленное, подсознательное необычайно важно: именно глубины созна­ния определяют отношения с людьми, поступки, представле­ния о добре и зле.

В романе «Преступление и наказание» почти нет неменяю­щихся, лишенных духовного пути героев: человек Достоев­ского постоянно открывает в себе новые душевные и духовные смыслы. Даже такой малозначительный человек, как Лужин, вооружившийся теорией «разумного эгоизма», неожиданно для себя приходит к преступлению — к подлогу.

Но для замысла романа, конечно же, важнее всего те от­крытия, которые делает Раскольников. Открытия в собствен­ной душе. Он по глубочайшему убеждению убивает старуху-процентщицу, или, как он думает, «тварь дрожащую». Далее Достоевский дает нам возможность убедиться в том, что по­чти в каждом человеке живут невидимые спасительные силы, которые сопротивляются идеям собственного избранниче­ства и права на насилие.

Пронизывающей, болезненной грустью наполнена сцена в кабаке, когда рядом с Мармеладовым мы видим Расколыш-кова, слушающего сбивчивый рассказ подвыпившего чинов­ника. Раскольников вбирает в себя всю несчастную мармела-довскую судьбу вместе с его чахоточной женой и дочерью Соней, живущей по «желтому билету». Здесь же, в трактире, раскольников встречает одного из своих преследователей — полицейского чиновника Заметова, который для Раскольни­кова пусть и ничтожный, но все же представитель того мира, на который он так страшно посягнул. Здесь Раскольниковым вдруг овладевает азарт отчаянного игрока: он начинает опас­ную «игру с огнем» («А что если я старушку и Лизавету убил?..»). То же происходит с Раскольниковым в квартире процентщицы, где он в каком-то лихорадочном состоянии продолжает «пытать судьбу». Он поддразнивает мастеров, ремонтирующих квартиру, а потом и дворников у ворот. Он словно торопит события. Не оставляет его это возбуждение и возле тела раздавленного лошадьми Мармеладова, после чего он переживает радость от возможности активно творить добро (помощь семье погибшего). Эти перепады передают сложность характера Раскольникова, его особую эмоциональ­ную организацию, своеобразие его психики. Он, отъединенный от людей своим преступлением, вдруг снова как бы по­рывается навстречу всему человеческому.

Встреча со Свидригайловым открывает новое в душе Рас­кольникова, ибо, слушая уверения о том, что они «одного поля ягоды», герой чувствует, что, сам того желая, позволил вовлечь себя в опасный разговор о привидениях и тем самым стал как бы невольным соучастником этого таинственного и зловещего человека. У Раскольникова возникает ощущение, будто он признался в своем преступлении,— ведь старуха как привидение преследует его, почти так же, как Свидригайлова его покойная жена Марфа Петровна.

Далеко не исключительная история Сони Раскольникова глубоко задевает: ведь именно в ней коренятся ответы на му­чающие его вопросы. Раскольникова раздражает убежден­ность Сони в том, что она своими малыми средствами, добытыми такой страшной ценой, помогает ближним. С бестактностью и себялюбием, присущими эгоисту, он бе­редит раны Сонечки, беспощадно напоминая и о ее падении, и о том, что Полечку ждет участь самой Сони.

Во встречах со следователем Порфирием Петровичем в силе внутреннего противостояния собеседнику выявляется внутренняя позиция Раскольникова и раскрывается теоре­тическая основа его преступления: социально-бытовые мо­тивы преступления перекрываются мотивами философски­ми, как бы по-новому освещая весь страшный путь, пройденный Раскольниковым. Герой старается быть сдержан­ным и осторожно-молчаливым, но с ужасом чувствует и не­вольно выдает себя, идя навстречу желаниям Порфирия Пет­ровича. Именно в этих диалогах-Пытках проявляется мученическая и гордая натура Раскольникова — человека, ко­торый не может позволить вторгаться в свой внутренний мир.

Однако именно этого гордого человека и заставляет автор смириться. Это уже подлинное открытие. В романе оказыва­ется, что смирение — единственное прибежище для всех лю­дей — и умных, и недалеких умом, и высокопоставленных, и находящихся на самых нижних ступеньках социальной лест­ницы. Именно смирение излечивает больной дух Раскольни­кова, отказавшегося наконец от идеи собственной исключи­тельности и своего права быть вершителем судеб других людей.