Творческий путь Достоевского — путь исканий, неред­ко трагических заблуждений. Но как бы мы ни спорили с великим романистом, как бы ни расходились с ним во взглядах на некоторые жизненно важные вопросы, мы всегда ощущаем его неприятие буржуазного мира, его гума­низм, его страстную мечту о гармонической, светлой жизни.

Позиция Достоевского в общественной борьбе его эпо­хи чрезвычайно сложна, противоречива, трагична. Писате­лю нестерпимо больно за человека, за его искалеченную жизнь, поруганное достоинство, и он страстно ищет выход из царства зла и насилия в мир добра и правды. Ищет, но не находит.

О том, насколько сложной и противоречивой была его об­щественная позиция, свидетельствует знаменитый роман Ф. М. Достоевского «Идиот», написанный в 1869 году.

В этом произведении не общество судит героя, а герой — общество. В центре романа не «дело» героя, не просту­пок, а «неделание», житейская суета сует, засасывающая героя. Он невольно принимает навязываемые ему знаком­ства и события. Герой нисколько не старается возвыситься над людьми, он сам уязвим. Но он оказывается выше их как добрый человек. Он ничего для себя ни от кого не хо­чет и не просит. В «Идиоте» нет предопределенного логи­кой конца событий. Мышкин выбывает из их потока и уез­жает туда, откуда прибыл, в «нейтральную» Швейцарию, опять в больницу: мир не стоит его доброты, людей не пе­ределаешь.

В поисках нравственного идеала Достоевский пленился «личностью» Христа и говорил, что Христос нужен людям как символ, как вера, иначе рассыплется само человече­ство, погрязнет в игре интересов. Писатель поступал как глубоко верующий в осуществимость идеала. Истина для него — плод усилий разума, а Христос — нечто органичес­кое, вселенское, всепокоряющее.

Конечно, знак равенства (Мышкин — Христос) услов­ный, Мышкин — обыкновенный человек. Но тенденция приравнять героя к Христу есть: полная нравственная чи­стота сближает Мышкина с Христом. И внешне Достоев­ский их сблизил: Мышкин в возрасте Христа, каким он изображается в Евангелии, ,ему двадцать семь лет, он блед­ный, с впалыми щеками, с легонькой, востренькой бород­кой. Глаза его большие, пристальные. Вся манера поведе­ния, разговора, всепрощающая душевность, огромная проницательность, лишенная всякого корыстолюбия и эгоиз­ма, безответность при обидах — все это имеет печать иде­альности.

Христос еще с детства поразил воображение Достоев­ского. После каторги он тем более возлюбил его, ибо ни одна система воззрений, ни один земной образец для него не были уже авторитетами.

Мышкин задуман как человек, предельно приблизив­шийся к идеалу Христа. Но деяния героя излагались как вполне реальная биография. Швейцария введена в роман не случайно: с ее горных вершин и снизошел Мышкин к людям. Бедность и болезненность героя, когда и титул «князь» звучит как-то некстати, знаки его духовной про­светленности, близости к простым людям несут в себе не­что страдальческое, родственное христианскому идеалу, и в Мышкине вечно остается нечто младенческое.

История Мари, побиенной каменьями односельчан, ко­торую он рассказывает уже в петербургском салоне, напо­минает евангельскую историю о Марии Магдалине, смысл которой — сострадание к согрешившей.

Это качество всепрощающей доброты проявится у Мышкина много раз. Еще в поезде, по пути в Петербург, ему обрисуют образ Натальи Филипповны, уже приобретшей дурную славу наложницы Троцкого, любовницы Рогожи­на, а он не осудит ее. Затем у Епанчиных Мышкину пока­жут ее портрет, и он с восхищением «узнает ее, отзовется о ее красоте и объяснит главное в ее лице: печать «страда­ния», она многое перенесла». Для Мышкина «страдание» — высший повод для уважения.

Всегда у Мышкина на устах заповеди: «Кто из нас не без греха», «Не брось камень в кающегося грешника».

С другой стороны, Достоевскому важно было, чтобы Мышкин не получился евангельской схемой. Писатель на­делил его некоторыми автобиографическими чертами. Это придавало образу жизненность. Мышкин болен эпилепси­ей — это многое объясняет в его поведении. Достоевский стоял однажды на эшафоте, и Мышкин ведет рассказ в доме Епанчиных о том, что чувствует человек за минуту до каз­ни: ему об этом рассказывал один больной, лечившийся у профессора в Швейцарии. Мышкин, как и автор, — сын захудалого дворянина и дочери московского купца. Появ­ление Мышкина в доме Епанчиных, его несветскость — так­же черты автобиографические: так чувствовал себя Достоев­ский в доме генерала Корвин-Круковского, когда ухажи­вал за старшей из его дочерей, Анной. Она слыла такой же красавицей и «идолом семьи», как Аглая Епанчина.

Писатель заботился о том, чтобы наивный, простодуш­ный, открытый для добра князь в то же время не был сме­шон, не был унижен. Наоборот, чтобы симпатии к нему все возрастали, именно оттого, что он не сердится на лю­дей: «ибо не ведают, что творят».

Один из острых вопросов в романе — облик современ­ного человека, «потеря благообразия» в человеческих от­ношениях.

Страшный мир собственников, алчных, жестоких, под­лых слуг денежного мешка показан Достоевским во всей его грязной непривлекательности. Здесь и преуспевающий генерал Епанчин, пошлый и ограниченно-самодовольный, использующий свое положение для собственного обогаще­ния. И ничтожный Ганечка Иволгин, алчущий денег, меч­тающий разбогатеть любым путем, и утонченный лицемер­ный и трусливый аристократ Троцкий.

Как художник и мыслитель Достоевский создал широ­кое социальное полотно, в котором правдиво показал страшный, бесчеловечный характер буржуазно-дворянско­го общества, раздираемого корыстью, честолюбием, чудо­вищным эгоизмом. Созданные им образы Троцкого, Рого­жина, генерала Епанчина, Гани Иволгина и многих других с бесстрашной достоверностью запечатлели нравственное разложение, отравленную атмосферу этого общества с его вопиющими противоречиями.

Как умел, Мышкин старался возвысить всех людей над по­шлостью, поднять до каких-то идеалов добра, но безуспешно.

Мышкин — воплощение любви христианской. Но та­кую любовь, любовь-жалость, не понимают, она людям не­пригодна, слишком высока и непонятна: «надо любовью любить». Достоевский оставляет этот девиз Мышкина без всякой оценки; такая любовь не приживается в мире ко­рысти, хотя и остается идеалом. Жалость, сострадание — вот первое, в чем нуждается человек.

Мышкин-Христос явно и безнадежно запутался в зем­ных делах, невольно, по самой неодолимой логике жизни, посеял не добро, а зло. До обличителя он не дорос, но его, как и Чацкого, неразумный свет назвал сумасшедшим. Он вынужден был с разбитым сердцем вернуться в Швейца­рию, лечебницу Шнейдера, где и признали у него совер­шенное повреждение ума. Людской мир его разрушил.

Смысл произведения — в широком отображении проти­воречий русской пореформенной жизни, всеобщего разла­да, потери «приличия», «благовидности».

Сила романа — в художественном использовании кон­траста между выработанными человечеством за многие века идеальными духовными ценностями, представлениями о добре и красоте поступков, с одной стороны, и подлинны­ми сложившимися отношениями между людьми, основан­ными на деньгах, расчете, предрассудках, — с другой.

Князь-Христос не смог предложить взамен порочной любви убедительные решения: как жить и каким путем идти.

Достоевский в романе «Идиот» пытался создать образ «вполне прекрасного человека». И оценивать произведение нужно не по мелким сюжетным ситуациям, а исходя из общего замысла. Вопрос о совершенствовании человечества — вечный, он ставится всеми поколениями, он — «со держание истории».