«Русь, куда же несешься ты ? дай ответ.

Не дает ответа...»

Н.В.Гоголь

 

Почти у каждого писателя есть произведение, кото­рое является делом всей его жизни, творением, в кото­рое ложил он свои искания и сокровенные думы. Для Гоголя это, без сомнения, «Мертвые души», так и остав­шиеся неоконченными после семнадцати лет работы. Поэма вызвала горячие споры и толки. В.Г.Белинский имел все основания сказать, что вопрос о «Мертвых ду­шах» столько же литературный, сколько и обществен­ный, результат столкновения старых начал с новыми. Читая книгу впервые, я мало обращал внимания на ли­рические размышления автора о России и русском на­роде. Эти прекрасные места даже казались неуместны­ми в сатирической поэме. Перечитав недавно «Мерт­вые души», я вдруг открыл Гоголя как великого пат­риота, убедился, как важен для всего замысла писате­ля исполненный гордости образ Руси. За последние годы громадно вырос вопрос о судьбе нашей сегод­няшней России, о ее предназначении, будущности, о способности русского народа вновь совершить исто­рический рывок. Ученые, писатели, политики и эко­номисты спорят об этом. Порой мне как бы слышат­ся слова Н.А.Некрасова, обращенные к русскому на­роду:

 

Ты проснешься ль, исполненный сил,

Иль, судеб повинуясь закону,

Все, что мог, ты уже совершил —

Создал песню, подобную стону,

И духовно навеки почил?..

 

Как же не обратиться к певцу земли Русской Гоголю за советом в такое сложное время?

С того момента, как бричка Чичикова тихо вкатилась в губернский город N и поспешно уезжает из города, проходит немного времени, но читатель успевает не только познакомиться с удивительным разнообразием помещиков и чиновников, но и увидеть образ целой страны, понять «несметное богатство русского духа».

Писатель не отделяет помещиков и чиновников от народа, как это делают критики. Лично мне кажется, что неправильно толковать, будто все помещики и чинов­ники, да и сам Чичиков, и есть подлинные «мертвые души». Так можно назвать из всех типов только Плюш­кина, душа которого омертвела от жадности. Но сам Гоголь поясняет, что «подобное явление редко попада­ется на Руси». Здоровяка Собакевича, способного съесть целого осетра; кутилу, враля, гуляку и скандалиста Ноз-древа; мечтательного лентяя Манилова; прижимистую «дубинноголовую» Коробочку; прожженного взяточни­ка Ивана Антоновича «кувшинное рыло»; полицмейсте­ра, объезжающего торговые ряды как свою вотчину, и многих других героев «мертвыми душами» не назовешь. Это либо хозяева-кулаки, либо бесполезные люди, либо подлецы, которых Гоголь сумел «припрячь».

И эти господа, и Петрушка с Селифаном, и два мужи­ка, спорящие, доедет ли колесо до Москвы, — часть рус­ского народа. Но не лучшая часть. Истинный образ на­рода видится, прежде всего, в описании умерших крес­тьян. Ими восхищаются и автор, и Чичиков, и помещи­ки. Их уже нет, но в памяти людей, их знавших, они при­обретают былинный облик.

«Милушкин, кирпичник, мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного! А Еремей Сорокоплехин! да тот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! А каретник Михеев! Ведь больше никаких эки­пажей и не делал, как только рессорные». Так хвалился своими крестьянами Собакевич. Чичиков возражает, что они уже умерли и только «мечта». «Ну нет, не меч­та! Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких лю­дей не сыщете: машинища такая, что в эту комнату не войдет... А в плечищах у него была такая силища, какой нет у лошади...».

И сам Павел Иванович, разглядывая списки куплен­ных крестьян, будто видит их наяву, и каждый мужик по­лучает «свой собственный характер». «Пробка Степан, плотник, трезвости примерной», — читает он и начина­ет представлять: «А! Вот он... вот тот богатырь, что в гвардию годился бы!» Дальше мысль подсказывает ему, что Степан исходил с топором все губернии, съедая хле­ба на грош, а в поясе приносил, верно, рублей по сто. На протяжении нескольких страниц знакомимся мы с разнообразными судьбами простых людей. Мы видим русский народ, прежде всего, полным сил, талантливым, живым, бодрым. С восторгом говорит писатель о жи­вом, метком русском слове, что вырывается из-под са­мого сердца.

Но не всегда русские люди покорны властям. Обиды могут довести их до мести. В «Повести о капитане Копейкине» рассказывается, как герой Отечественной войны 1812 года, инвалид, обиженный чиновниками, со­бирается вокруг себя шайку вольных людей.

Россия встает перед нами в своем величии. Не та Рос­сия, где чиновники берут взятки, помещики проматы­вают имения, крестьяне пьянствуют, где плохие дороги и гостиницы. Вернее, сквозь эту Россию писатель видит иную Русь, «птицу тройку». «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?» И образ стра­ны-тройки сливается с образом мастера, снарядившего «дорожный снаряд». Гоголь видит Русь великой, указы­вающей путь другим, мнится ему, как обгоняет Русь иные народы и государства, которые, «косясь, постораниваются и дают ей дорогу».

История, к сожалению, рассудила по-иному. Не уда­лось нашей стране обогнать другие. И ныне здравству­ют в других чинах и обличьях ноздревы, Чичиковы, Маниловы и Плюшкины. Но жива Русь, «птица тройка». И, несмотря на неурядицы, не могут не почуяться «иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный бо­жескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой жен­ской души, вся из великодушного стремления и самоот­вержения». И верится нам, жителям России, что про­роческими окажутся в будущем слова писателя: «Поды­мутся русские движения... и увидят, как глубоко зарони­лось в славянскую природу то, что скользнуло только по природе других народов...».