Сюжет поэмы был подсказан Гоголю Пушкиным. Особен­но привлекла внимание Гоголя возможность показать при помощи «дорожного» сюжета всю Россию, с ее характерными типами, ситуациями, характерами. «Какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем», — писал Гоголь.

В прежних своих произведениях Гоголь предпочитал изо­бражать какое-нибудь небольшое место (Диканьку, город-призрак Петербург, «уездный город» в «Ревизоре») как осо­бый мир, живущий по своим законам и населенный харак­терными жителями; в этом мире, конечно, угадывалась Рос­сия и русские характеры. Например, «Ревизор» сам Гоголь назвал «русским анекдотом» и писал по поводу этой комедии: «Я хотел собрать в одну кучу все дурное в России и разом посмеяться над всем». Тот же принцип остается и в поэме «Мертвые души», но здесь Гоголь дает своему выдуманному миру имя «Россия». Это сказочное, мифологизированное место действия, где происходят диковинные события и дей­ствуют «странные герои» (выражение Гоголя).

Обратим внимание, что все предметы, люди, ситуации в поэме охарактеризованы как «русские», «частые на Руси». Например, «два русских мужика» в самом начале поэмы. То, что они русские, разумеется само собой, но Гоголь повторяет это слово и делает это регулярно, чтобы придать всем пред­метам и лицам фольклорно-мифологический, условно-обще­русский характер. Говоря о Чичикове, Манилове, Коробочке и других, он непременно вставляет характеристику-рассуж­дение о типичности, «русскости» этого героя. Вспомним хотя бы знаменитое: «Какой же русский не любит быстрой езды» — это говорится о Чичикове. Собакевич ассоциируется с «богатырем» (персонажем национального эпоса), но это ка­рикатурный богатырь, показанный в «кривом зеркале». О Коробочке тоже говорится, что таких людей много на Руси.

Как известно, прослушав первый том поэмы, Пушкин вос­кликнул: «Боже, как грустна наша Россия!» Мы знаем это высказывание только из письма Гоголя в «Выбранных мес­тах...» И там же Гоголь спорит с Пушкиным, объясняя, что изобразил не Россию, а лишь болезненную фантазию своего грешного ума, или Россию, но только в отрицательной ипос­таси, в «кривом зеркале» сатиры. Поэма должна была стро­иться как «Божественная комедия» Данте, по принципу «Ад — Чистилище — Рай». Во втором и третьем томах Рос­сия и русский человек (Чичиков?) сказочно преобразились бы, появились бы «русские движения», «доселе небранные струны», «чудная русская девица, вся сотканная из высокого стремления и самоотвержения», «доблестный русский муж» и другие достойные, положительные герои. Но сам Гоголь в «Выбранных местах...» признается, что любит и предпочита­ет изображать порок, и герои всегда выходят смешные и без­образные, зато уж это получается лучше, чем у кого-либо другого из русских писателей.

Написан был только первый том, сатирический. Русские помещики, крестьяне, чиновники показаны здесь с самой от­рицательной стороны, гротескно-сатирически. Они наделены смешными именами и прозвищами (например, чиновник Кув­шинное рыло, принимающий от Чичикова взятку). К ним можно было бы отнести странное гоголевское определение — «Мертвые души», давшее название поэме. Это не люди, а «призраки», как выражался Белинский, добавляя, что сама тогдашняя русская жизнь была «призрачной», гротескной, абсурдной.

К. Аксаков считал поэму «русской Илиадой», националь­ной эпопеей, а Белинский — острой социальной сатирой на крепостную Русь. Сама поэма дает основания для обеих ин­терпретаций, взаимно дополняющих друг друга. Уже в пер­вой части, хотя это только «ад», «кривое зеркало», есть эле­гические и патетические отступления о метком русском слове, о «Руси, увиденной из прекрасного далека», о «чудо-дороге» и о «птице-тройке». Здесь Россия уже показана не в гротескных фигурах и лицах, а в высоких символических обобщающих образах, свидетельствующих о значительности этой темы. Первый том заканчивается образом России как тройки, которая мчится по всему миру, и другие государства, «косясь, постораниваются», дают ей дорогу. Здесь же гово­рится, что Русь «не дает ответа», когда ее вопрошает поэт. Таким образом, Россия — это загадка для человечества, и, может быть, особое, великое откровение для мира исходит именно от нее. Это представление о России было свойственно многим русским писателям XIX века. Одним из первых, кто воплотил эти идеи в поэтическом произведении, был Гоголь.