Осенью 1835 года Гоголь принимается за работу над «Мертвыми душами», сюжет которых, как и сюжет «Ревизора», был ему подсказан Пушкиным. «Мне хо­чется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь», — пишет он Пушкину. Объясняя замысел «Мерт­вых душ», Гоголь писал, что образы поэмы — «ничуть не портреты с ничтожных людей, напротив, в них со­браны черты тех, которые считают себя лучше других». Наверное, именно поэтому понятие «мертвые ду­ши» в гоголевской поэме постоянно меняет свой смысл, переходя из одного в другой: это не только умершие крепостные крестьяне, купить которых решил аферист Чичиков, но и духовно омертвевшие помещики и чинов­ники.

Центральное место в первом томе занимают пять «портретных» глав (со второй по шестую). Эти главы, построенные по одинаковому плану, показывают, как на почве крепостничества складывались разные типы крепостников и как крепостное право в 20—30-х годах XIX века, в связи с ростом капиталистических сил, приводило помещичий класс к экономическому упадку. Гоголь дает эти главы в определенном порядке. Бесхо­зяйственного помещика Манилова (2 глава) сменяет мелочная Коробочка (3 глава), безалаберного прожига­теля жизни Ноздрева (4 глава) — прижимистый Собакевич (5 глава). Завершает эту галерею помещиков Плюшкин — скряга, доведший свое имение и крестьян до полного разорения.

С большой выразительностью в «портретных» гла­вах дана картина упадка помещичьего класса. От пра­здного мечтателя, живущего в мире своих грез, Мани­лова, к «дубинноголовой» Коробочке, от нее — к бесша­башному моту, вралю и шулеру Ноздреву, далее — к оскотинившемуся кулаку Плюшкину ведет нас Го­голь, показывая все большее моральное падение и раз­ложение представителей помещичьего мира. Поэма превращается в гениальное обличение крепостничест­ва, того класса, который является вершителем судеб государства.

Галерея портретов помещиков открывается образом Манилова. «На взгляд он был человек видный; черты лица его не были лишены приятности, но в эту прият­ность, казалось, чересчур было передано сахару; в при­емах и оборотах его было что-то заискивающее распо­ложения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами». Раньше он «служил в армии, где считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером». Живя в поместье, он «иногда приезжает в город... чтобы увидеться с образо­ваннейшими людьми». На фоне обитателей города и поместий он кажется «весьма обходительным и учти­вым помещиком», на котором лежит какой-то отпеча­ток «полупросвещенной» среды. Однако, раскрывая внутренний облик Манилова, его характер, рассказы­вая о его отношении к хозяйству и времяпрепровожде­нии, рисуя прием Маниловым Чичикова, Гоголь пока­зывает полнейшую пустоту и никчемность этого «су-ществователя ».

Писатель подчеркивает в характере Манилова его слащавую, бессмысленную мечтательность. У Манило­ва не было никаких живых интересов. Он не занимался хозяйством, передоверив его приказчику. Он даже не знал, умирали ли у него крестьяне со времени послед­ней ревизии. Вместо тенистого сада, обычно окружав­шего барский дом, у Манилова «только пять-шесть бе­рез...» с жидкими вершинами.

Свою жизнь Манилов проводит в праздности. Он отошел от всякого труда, даже не читает ничего: два года в его кабинете лежит книга, заложенная все на той же 14-й странице. Свое безделье Манилов скраши­вает беспочвенными мечтами и бессмысленными «про­жектами» (проектами), вроде постройки подземного хо­да в доме, каменного моста через пруд. Вместо настоя­щего чувства — у Манилова «приятная улыбка», вместо мысли — какие-то бессвязные, глупые рассуж­дения, вместо деятельности — пустые мечты.

Другим представителем «мертвых душ» в поэме мы назовем Плюшкина. Это «прореха на человечестве». Все человеческое умерло в нем, в полном смысле слова это мертвая душа. К такому выводу ведет нас Гоголь, развивая и углубляя тему духовной гибели человека. Деревенские избы села Плюшкина имеют вид «особен­ной ветхости», барский дом выглядит «инвалидом», бревенчатая мостовая пришла в негодность. А каков хозяин? На фоне жалкой деревушки перед Чичиковым предстала странная фигура: не то мужик, не то баба, в «неопределенном платье, похожем на женский ка­пот», таком рваном, замасленном и заношенном, что «если бы Чичиков встретил его, так принаряженного, где-нибудь у церковных дверей, то, вероятно, дал бы ему медный грош».

Но не нищий стоял перед Чичиковым, а богатый по­мещик, владелец тысячи душ, у которого кладовые, ам­бары и сушильни полны были всякого добра. Однако все это добро гнило, портилось, превращалось в труху. Отношения Плюшкина к покупщикам, его хождения по селу за сбором всякой дряни, знаменитые кучи хлама на его столе и на бюро выразительно говорят о том, как скряжничество приводит Плюшкина к бессмысленному накопительству, приносящему его хозяйству одно ра­зорение. Все пришло в полный упадок, крестьяне «мрут, как мухи», десятками числятся в бегах. Бес­смысленная скупость, царящая в душе Плюшкина, по­рождает в нем подозрительность к людям, недоверие и враждебность ко всему окружающему, жестокость и несправедливость по отношению к крепостным.

У Плюшкина нет никаких человеческих чувств, да­же отцовских. Вещи для него дороже людей, в которых он видит только мошенников и воров. «И до такой ни­чтожности, мелочности, гадости мог снизойти чело­век!» — восклицает Гоголь.

Вся галерея образов, данная в первом томе «Мерт­вых душ», убедительно раскрывает внутреннее убоже­ство и косный, затхлый вид крепостников-душевла-дельцев. Герои Гоголя — не Онегины и Печорины, а то поместное дворянство, которое представлено на балу у Лариных.

«Мертвым душам» поэмы противопоставлены «жи­вые» — народ талантливый, трудолюбивый, многостра­дальный. С глубоким чувством патриота и верой в .ве­ликое будущее своего народа пишет о нем Гоголь. Он видел бесправие крестьянства, его приниженное поло­жение и то отупение и одичание крестьян, которые явились результатом крепостного права. Таковы дядя Митяй и дядя Миняй, крепостная девочка Пелагея, не отличавшая, где право, а где лево, плюшкинские Прошка и Мавра, забитые до крайности.

Но и в этой социальной подавленности Гоголь виделживую душу «бойкого народа» и расторопность яро­славского мужика. Он с восхищением и любовью гово­рит о трудолюбии народа, смелости и удали, выносли­вости и жажде свободы. Крепостной богатырь, плотник Пробка «в гвардию годился бы». Он исходил с топором за поясом и сапогами на плечах все губернии. Карет­ник Михей создавал экипажи необыкновенной прочно­сти и красоты. Печник Милушкин мог поставить печь в любом доме. Талантливый сапожник Максим Телят­ников — «что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо». А Еремей Сорокоплехин «одного оброку приносил по пятьсот рублей!».

Вот беглый крепостной Плюшкина Абакум Фыров. Не выдержала его душа гнета неволи, потянуло его на широкий волжский простор, он «гуляет шумно и весело на хлебной пристани, порядившись с купцами». Но не­легко ему ходить с бурлаками, «таща лямку под одну бесконечную, как Русь, песню». В песнях бурлаков Го­голь слышал выражение тоски и стремление народа к другой жизни, к прекрасному будущему.

Горячая вера в скрытые до времени, но необъятные силы всего народа, любовь к родине, дают Гоголю силы верить в ее великое будущее.