...Большое счастье выпадает на долю тех,

которые еще в ранней молодости находят самих себя

и свои основные целевые устремления.

Г. Кржижановский

 

Андрей Вознесенский — поэт одаренный и своеобразный. Ему присуще чувство современности, тяга к многозначности образов, напряженный лиризм. Его творчество характеризу­ется сжатыми ассоциациями и неологизмами, часто гротеск­ными метафорами. Он не похож ни на кого другого. Работает серьезно, много и выпустил более десяти сборников.

Его стихи начинают появляться в шестидесятые годы. Уже в первых сборниках «Парабола» (1960), «Мозаика» (1960), «Треугольная груша» (1962), «Антимиры» (1964) проявилась творческая индивидуальность поэта. Поиски индивидуально­го пути не привели Андрея Вознесенского к отрыву от класси­ческой традиции, но заставили лишь творчески, по-своему ее осмыслить.

В семье поэта знали и ценили искусство. В юности Андрей Вознесенский увлекся архитектурой, серьезно занимался жи­вописью, затем пришли литературные увлечения Маяков­ским, Пастернаком, Лоркой и Гоголем.

Говоря о творчестве Вознесенского, позже Николай Асеев скажет, что «родственность Вознесенского Маяковскому не­сомненна. И не только в необычном строе стиха — она в содер­жании, в глубокой ранимости впечатлениями...».

Драматизм, столь присущий лирике Андрея Вознесенско­го, возникает там, где происходит столкновение нового отно­шения к миру с реальными противоречиями современной действительности. В поэзии начинающего художника есть четкая граница между тем, что любит и что ненавидит он всеми силами своей души. Поэта ранит издевательство над искусством, над художником, нарисовавшем портрет Мая­ковского на асфальте, а пешеходы, почти не глядя, «бросают мзду» и топчут ногами его произведение. А на асфальте, «как рана», проступает лицо Маяковского: «Это надо ж — рвануть судьбой, чтобы ликом, как Хиросимой,— отпечатать­ся на мостовой!» Поэт не может примириться ни с трагиче­ской гибелью актрисы Мэрилин Монро, распроданной ловкими продюсерами, ни с оскорблением самого имени «женщи­на», ее чистоты и нежности:

 

Невыносимо, когда раздеты

во всех афишах, во всех газетах,

забыв, что сердце есть посередке,

в тебя завертывают селедки.

Глаза измяты, лицо разорвано...

 

Лиризм Вознесенского — это страстный протест против опасности духовной Хиросимы, то есть уничтожения всего по­длинно человеческого в мире, где власть захватили вещи, а на «душу наложено вето». Отчетливо звучит в его поэзии призыв к защите всего прекрасного, особенно в таких его стихотворе­ниях, как «Охота на зайца», «Отзовись!», «Первый лед», «Бьют женщину».

Непримиримость ко всяким проявлениям антигуманизма обретает у Андрея Вознесенского точный исторический харак­тер. Так в стихотворении «Гойя» (1959) образ художника яв­ляется символом высокой человечности, а голос Гойи — это голос гнева против ужасов войны, против зверств реакции.

 

Я — горе.

Я — голос

Войны, городов голоени

На снегу сорок первого года,

Я — голод,

Я — горло

Повешенной бабы, чье тело, как колокол,

било над площадью голой...

 

В стихотворении «Зов озера» (1965) поэт страстно продол­жает эту линию. Спокойное тихое озеро — творение рук чело­веческих, но рук кровавых. Да, здесь были захоронены, а за­тем залиты водой жертвы нацистов, замученные и убитые ими люди из гетто:

 

Наши кеды как приморозило.

Тишина.

Гетто в озере. Гетто в озере

Три гектара живого дна.

 

В его стихах звучит голос и тех, кто выдержал смерт­ную борьбу с нацизмом, кто по праву мог сказать: «Взвил залпом на Запад— я пепел незваного гостя!», а также и го­лос нового поколения антифашистов, призывающих не за­бывать об угрозах новой войны, уже атомной. В поэме «Оза» основной мотив — стремление защитить свою юную любовь от угрозы чудовищной войны, от обездушенной ци­вилизации, что грозит уничтожением миру. Поэма начина­ется гимном «Аве, Оза», полным высокого напряжения чувств

 

А может, милый друг, мы впрямь сентиментальны?

И душу удалят, как вредные миндалины?..

Ужели и любовь не модна, как камин?

Аминь?

 

Его героиня принадлежит реальности, она чудесное соче­тание атомов. Но это «сочетание частиц» легко разрушить, стоит атомному взрыву «изменить порядок»! И он предостере­гает человечесство:

 

Поздно ведь будет, поздно!

 

Кто же угрожает героине поэмы? И тут возникает сатири­ческий образ «мира навыворот». Особую остроту отрицания вызывает мир бездушных роботов, тех, кто готов ради бизнеса ввергнуть человечество в ужас и муки атомной войны. Этот уродливый мир ненавистен герою поэмы, мир, в котором уте­ряны все подлинные чувства, отвергнуты глубина и сложность человеческой мысли, осмеяны нежность и чистота:

 

…Некогда думать, некогда.

в офисы как в вагонетки,

есть только брутто, нетто —

быть человеком некогда.

 

Этому бесчеловечному миру поэт противопоставляет юность земного шара в зареве Октября. Образ естественного мира, мира человечности рисует поэт:

 

Край мой. Родина красоты,

Край Рублева, Блока,

Где снега до ошеломления

завораживающе чисты...

 

И тема любви переплетается с историей противоборства двух антимиров. В поэме развертывается острый непримири­мый спор лирика и с «зарубежным другом», и с модерни­стом— «разочарованным» современником. Поэт отвергает возможность отказа от красоты человеческой личности. Ли­рик спорит с модернистом нарочито грубо:

 

Как сказать ему, подонку,

Что живем не чтоб подохнуть —

Чтоб губами тронуть чудо

поцелуя и ручья.

 

Любовная лирика поэта неизменно оказывается шире и глубже своего назначения. Обращение поэта к сложному и прекрасному «чуду любви» неразрывно связано с благоговей­ным чувством удивления перед неповторимостью человече­ской личности, ее творческими силами.

Лирический образ героини у Вознесенского часто слива­ется с природой, воплощает ее наивную и добрую красоту. Героиня видится ему то «как мокрая ветка ольховая», то как «горный родничок». Поэт прибегает к фольклорной тради­ции, когда деревья говорят человеческими голосами.

Его лирический герой протестует против всякой лжи, пре­достерегает любимую от растраты чувств: «...потерять себя — не пустяк — вся бежишь, как вода в горстях...»

В своих стихах Андрей Вознесенский сумел выразить стра­стную веру в человека и активное неприятие антагонизма, ко­торые составляют отличительную черту нашего современни­ка — гражданина нового общества.