Василий Макарович Шукшин прожил только сорок пять лет, но сколько он успел сделать, хватило бы на многие жиз­ни, одних рассказов у него более ста двадцати.

У Шукшина важен весь рассказ, все его герои и характеры и — «не в общих вытвержденных чертах, но в их национально вылившейся форме, поражающей нас живостью, так что мы говорим: «Да это, кажется, знакомый человек...»

Вот, например, герой рассказа «Мастер» — Семка Рысь — «забулдыга, но непревзойденный столяр». Он говорит, что ему «все остолбенело на свете», и он транжирит свои «лошадиные силы» на что угодно — поорать, позубоскалить, нашкодить где-нибудь — милое дело. Правда, полтора года в рот не брал, потом заскучал и снова стал поддавать.

Довольно неприглядный портрет. Но, прочитав рассказ, мы все свои симпатии отдаем этому человеку. Чем же взял нас за живое Семка Рысь, какими такими качествами привязал к себе? Может быть, тем, что он прекрасный столяр, умелец, каких поискать? Да, пожалуй, не только этим. Видит и ценит Семка окружающую красоту. Именно поэтому решил отремон­тировать старый храм, не хотел спокойно смотреть на то, как гибнет красота — творение старого мастера. Уж больно задела его за живое талицкая церковь. Смотрит Семка на «задумки» старого мастера и диву дается, старается разгадать смысл того или иного способа кладки, «тайну приклада». «Семка сел на приступку алтаря, стал думать: зачем этот каменный прикладок? И объяснил себе так: мастер убрал прямые углы — раз­рушил квадрат. Так как церковка маленькая, то надо было

создать ощущение свободы внутри, а ничто так не угнетает, не теснит душу, как клетка-квадрат».

И радостно, и жутко становится Семке, что отгадал он тай­ну древнего мастера, соприкоснулся с прекрасным, понял, что сумеет возродить былую красоту храма. Да и дел совсем не­много. «До холодов можно управиться». Но в области объяс­нили Семке, что храм не является оригинальным строением, а повторяет Владимирские, более ранние храмы. Ничегошеньки он не добился, не сделал. «С тех пор он про талицкую церковь не заикался, никогда не ходил к ней, а если случалось ехать мимо, он поворачивался к церкви спиной».

Казалось бы, только посочувствовать Семке, пожалеть его жизнь. Но возникает другая мысль. Почему только Семке хоте­лось возродить красоту? Намерение героя отремонтировать цер­ковь, хотя об этом его никто не просит, его способность ради боль­шого интересного дела забыть и «зеленого змия», и другие «удо­вольствия» уже само по себе очень дорога и обнаруживает в Сем­ке высокие нравственные качества. Приоткрывая душу и сердце героя, автор показывает нерастраченное добро и теплоту, которые мастер готов вылить в работу, только никому это не нужно. Вот и бунтует, дебоширит он, протестуя против людского равнодушия и черствости. «Ну и что же, что талицкая церковь — копия. Красо­ты-то от этого не убавилось». И мы совершенно соглашаемся с Семкой. Ведь творение древнего мастера радовало многие поколе­ния людей! Почему на нас все должно закончиться?

Казалось бы, небольшой рассказ, а какой глубокий смысл заложен в него автором, воистину — мал золотник, да дорог. Поражает и неоднозначность рассказа. Не только критикует бездушных и черствых чиновников Шукшин, а надеется на простых людей, подобных Семке, способных увидеть и уди­виться красоте творения рук человеческих, постараться сохра­нить эту красоту для потомков.