Чехов, пришедший в литературу в 80-е годы XIX века, остро чувствовал обреченность прежних форм жизни и не­избежность появления новых. Это вызывало и надежду и тревогу. Такие настроения отражены в последней пьесе дра­матурга «Вишневый сад».

Один французский режиссер сказал, что это произведе­ние дает «физическое ощущение текучести времени». Три сценических часа вбирают пять месяцев жизни героев. Пер­сонажи пьесы все время боятся упустить время, опоздать на поезд, не получить деньги от ярославской бабушки. В произведении пересекаются прошлое, настоящее и будущее. Перед читателем предстают люди разных поколений. Ане — 17 лет, Гаеву — 51 год, а Фирсу — 87 лет. Память о прошлом хранят «немые свидетели»: «давно заброшенная часовенка», столетний шкаф, «старинная ливрея Фирса». В отличие от других произведений русской классики в пье­се нет конфликта поколений. Сюжет комедии определяет­ся судьбой вишневого сада. Однако мы не видим борьбы за него между действующими лицами. Лопахин старается по­мочь Раневской и Гаеву спасти имение, но сами хозяева не могут принять решения. Раневская не видит в Лопахине врага даже после того, как он выкупил на торгах вишне­вый сад. Нет открытых столкновений между молодым и старым поколениями. Аня искренне любит мать, Петя тоже привязан к Раневской. Не споря между собой, герои не­вольно вступают в конфликт с самим вишневым садом. Этот символ многозначен в пьесе. Вишневый сад — это прекрас­ное творение природы и рук человеческих. Он олицетворя­ет красоту, духовность, традиции. Сад живет в нескольких временных измерениях. Для Раневской и Гаева он хранит память о детстве, о безвозвратно потерянной молодости и чистоте, о времени, когда все были счастливы. Сад вдох­новляет их, вселяет надежду, очищает от житейской сквер­ны. Глядя в окно, Раневская начинает говорить почти сти­хами, даже Гаев забывает о бильярдных терминах, когда видит «весь белый сад». Но ни брат, ни сестра ничего не делают для спасения имения. Гаев заслоняется от жизни и прячется в своем нелепом слове «кого», которое произно­сится к месту и не к месту. Раневская продолжает вести расточительный образ жизни. Несмотря на слезы, она рав­нодушна и к судьбе сада и к судьбе своих дочерей, которых оставляет без средств к существованию.

Новый хозяин Лопахин, хотя и понимает, что купил имение, «прекраснее которого нет ничего на свете», соби­рается вырубить сад и сдать землю в аренду дачникам. Петя

Трофимов гордо заявляет о том, что «Вся Россия — наш сад», но не испытывает никакого интереса к конкретному имению. Вишневому саду грозит опасность и никто не мо­жет отвести ее. Сад гибнет. В четвертом действии слышит­ся стук топоров, уничтожающих деревья. Вишневый сад, как человек, переживает расцвет, упадок и гибель. Однако что-то зловещее есть в том, что с лица земли стерт пре­красный уголок природы. Наверное, поэтому печальной кажется участь всех героев. Несчастными чувствуют себя не только бывшие хозяева сада. Лопахин в момент своего триумфа вдруг осознал, что его окружает «нескладная, не­счастливая жизнь». Петя Трофимов, мечтавший о великом будущем, выглядит жалким и беспомощным. И даже Аня счастлива только потому, что еще плохо представляет, ка­кие испытания ее ждут.

С легкой руки Фирса за многими героями закрепляется прозвище «недотепа». Это относится не только к Епиходову. Тень его неудачливости лежит на всех героях. Это проявля­ется и в малом (рассыпанных шпильках, задетых канделяб­рах, падении с лестницы), и в большом. Герои страдают от сознания беспощадно уходящего времени. Они теряют боль­ше, чем приобретают. Каждый из них по-своему одинок. Сада, который раньше объединял вокруг себя героев, уже нет. Вме­сте с красотой герои пьесы утрачивают взаимопонимание и чуткость. Забыт и покинут в запертом доме старый Фирс. Это произошло не только из-за спешки при отъезде, но и от какой-то душевной глухоты.

Вишневый сад символизирует историческую и личную память. Он связан с судьбой России. Его гибель заставляет задуматься о драматических поворотах истории и цене на­ступающих перемен. Эта проблема оказалась одной из са­мых главных не только в XIX , но и в XX столетии.