Хвалу и клевету приемли равнодушно,

И не оспоривай глупца.

А. Пушкин

 

Михаил Афанасьевич Булгаков — мистический писатель, как он сам себя называл, а чем еще, кроме мистики и волшебства, можно объяснить прозорливость писателя, его необык­новенную способность увидеть наше будущее, предсказать, а может быть, и предостеречь от него.

Любое произведение этого писателя — кладезь мыслей, бо­гатейшего русского языка и юмора, часто переходящего в са­тиру и сарказм. Мне же хочется поговорить о повести «Со­бачье сердце», написанной Булгаковым в 1925 году.

Автор явно не надеялся, что в обозримом будущем его тво­рение увидит свет, появится в печати, хотя, как всякому ху­дожнику, ему хотелось видеть свое творение опубликованным. Зная, что повесть не будет напечатана, Михаил Афанасьевич «отводит душу» на ее страницах. Он устами своего героя, про­фессора Преображенского, говорит все, что думает о Совет­ской власти, о нововведениях и порядках.

У профессора нет достойного оппонента. Есть благодарные слушатели в лице ассистента Борменталя и секретарши Зины и противники: Швондер, Шариков и их последователи и со­ратники. Но Филипп Филиппович говорит скорее для себя. Он рассуждает вслух, резко высказываясь о вреде чтения газет, которые нарушают пищеварение. Борменталь пытается возра­зить, что, кроме советских газет, нет никаких, и Преображен­ский категорически замечает: «Вот никаких и не читайте».

Профессор может себе позволить быть гурманом, он обуча­ет Борменталя искусству еды, чтобы она была не просто необ­ходимостью, а удовольствием. Это уже и повод поговорить о советской водке. Борменталь замечает, что «новоблагословен­ная очень приличная. Тридцать градусов». Филипп Филиппо­вич возражает: «Водка должна быть в сорок градусов, а не в тридцать», потом он пророчески добавляет: «они туда что угодно могут плеснуть». Все эти саркастические замечания, казалось бы, по мелочам, на самом деле создают целостную картину жизни Москвы в двадцатые годы.

И чем дальше Булгаков разворачивает повествование, тем яснее и четче встает перед нами картина жизни тех лет.

Не задумываясь о моральной стороне дела, новые хозяева жизни реквизируют «лишнюю жилплощадь у буржуев». Без тени иронии Швондер и его подчиненные предлагают профес­сору Преображенскому потесниться, так как у него «аж семь комнат». На вопрос Филиппа Филипповича, где же он будет обедать, они ему хором отвечают: «В спальне...» Профессор возмущенно возражает: «Я буду обедать в столовой, опериро­вать в операционной!., и принимать пищу там, где ее прини­мают все нормальные люди...».

Преображенскому удалось отстоять свое право на все ком­наты благодаря сильным покровителям, а вот его сосед «Фе­дор Павлович поехал за ширмами и кирпичом. Перегородки будут ставить». И ведь на долгие десятилетия эти «перегород­ки», изуродовавшие квартиры, внесшие в русский язык поня­тие «коммуналка», утвердились в новой жизни. До сей поры мы знаем, что многие люди живут семьями в одной комнате, не имея возможности уединиться, подумать, позаниматься в спокойной обстановке. Тогда целью жизни становится не ов­ладение профессией, духовный и культурный рост личности, а желание обрести нормальное жилье любыми средствами. И для многих эта цель так и остается несбыточной.

Булгаков в повести «Собачье сердце» не только посмеялся над всеми сторонами новой жизни, когда «никто» вдруг ста­новится всем, но показал и зловещие перспективы этой мета­морфозы.

Для того чтобы строить новое общество, надо обладать не только силой и желанием его создать, но необходимы глубо­кие знания, в том числе и истории, так как все повторяется в этой жизни — «вначале — как трагедия, а потом — как фарс».

В рассуждениях Полиграфа Полиграфовича Шарикова дана программа, которую с успехом будут осуществлять долгие годы в «Ресефесере»: «Взять все да и поделить...— дело нехитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет...».

А далее Преображенский, на мой взгляд, гениально объяс­няет бесперспективность такого государства, поставившего все на неучей: «...вы (Шариков) еще только формирующееся, сла­бое в умственном отношении существо... а вы позволяете себе, с развязностью совершенно невыносимой, подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить...».

Много еще можно найти в повести «Собачье сердце» объяс­нений нашему теперешнему краху, логично вытекшему из все­го заложенного в начале образования СССР.

Я же не перестаю восхищаться гениальностью Михаила Афанасьевича Булгакова и его творений.