Написанная в 1893 году повесть А. П. Чехова «Черный монах», на мой взгляд, одно из лучших произведений писате­ля. В нем отразилась глубокая философия автора, а также те ощущения беспокойства и тревоги, которые, по воспоминани­ям современников, преследовали А. П. Чехова в период напи­сания повести. «Жизнь до такой степени пуста, что только чувствуешь, как мухи кусаются — и больше ничего», — запи­шет Чехов в то время. Сам автор охарактеризовал свое произ­ведение так: «Это рассказ медицинский, historical morbi ». Одна­ко в письме к Суворину Чехов обращает внимание на то, како­го рода болезнью страдает, его герой, Коврин. Эта болезнь — мания величия, болезнь многих русских людей XIX века. По-видимому, основная тема повести — показать, как ломает жизнь человека эта испепеляющая страсть, и подчинены ос­мыслению этой темы все художественные средства, используе­мые в произведении. Чехов — один из величайших мастеров слова и детали в русской литературе. Но в этом произведении он показал себя и великим мастером живописи, цвета, ибо каждое упоминание цвета в этой повести не случайно.

Действие повести связано с садом, что само по себе долж­но говорить о многообразии красок. В начале повествования мы действительно читаем: «Такого богатства красок, как у Песоцкого, Коврину не случалось видеть нигде в другом месте». Но, как ни странно, Чехов не описывает ни одного из этих «всевозможных цветов», а указывает лишь четкую гра­ницу: «Начиная с ярко-белого и кончая черным, как сажа». Подчеркивая эти необычные для сада цвета, Чехов указыва­ет на их символическое значение.

Символика белого и черного цветов восходит к балладам. Кстати, упоминание о них в повести есть: «Тут было такое настроение, что хоть садись и балладу пиши». Здесь же можно вспомнить и Поликрата, приносящего в жертву богам «свой любимый перстень». Да и сама легенда, поразившая Коврина, носит характер баллады о монахе, который за свои грехи вынужден был вечно скитаться по вселенной. Может быть, именно это и имеет в виду Чехов, когда пишет, что Коврин «вычитал» легенду «или слушал».

У Байрона есть баллада о черном монахе («Берегись! Бе­регись! Над Бургаским путем...»), которая вполне могла быть известна Чехову, тем более что на русский язык ее переводил М. Ю. Лермонтов. В ней создается образ монаха, свидетеля прошедших времен, который «при бледной луне //Бродил и взад и вперед».

Телешов вспоминал об одном своем разговоре с Чеховым о «писательстве», когда Чехов сказал о сюжете: «А вот это разве не сюжет? Вон, смотрите: идет монах... Разве не чувст­вуете, как сама завязывается хорошая тема?.. Тут есть что-то трагическое — в черном монахе на бледном рассвете». Именно сочетание черного облика монаха и бледной луны или рассвета, черных одежд и бледного лица («Бледное, страшно бледное лицо!» — так описывает автор в повести призрак монаха) явно ориентирует читателя на связь с тра­диционной романтической балладой. А что означают эти цвета в балладе? Белый цвет — это цвет молодости, жизни и добра. Черный же — это всегда символ смерти.

Если же рассматривать противопоставление черного и бе­лого цветов еще глубже, то мы увидим, что оно восходит к Библии или, точнее, к Апокалипсису. В повести А. П. Чехо­ва точно указано время появления черного монаха — тысяча лет назад. Сравним это с некоторыми стихами из Откровения Иоанна Богослова: «И увидел я ангела, сходящего с неба, ко­торый имел ключ от бездны... Он взял дракона, змея древне­го, который есть Диавол и сатана, и сковал его на 1000 лет и низверг в бездну, и заключил его, и положил перед ним пе­чать, дабы не прельщал он народы, доколе не кончится 1000 лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время... Когда же окончится 1000 лет, сатана будет освобож­ден из темницы своей и будет обольщать народы»; «И схва­чен был зверь и с ним лжепророк, производящий чудеса перед ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклонившихся его изображению». Как видно, в Апокалипсисе тысяча лет — это время заключения дьявола. Весьма возможно, что черный монах и есть дьявол, который на тысячу лет выходит за пределы земли (вселенная в роман­тической традиции часто отождествляется с бездной), или один из его свиты. О близости повести к стихам Апокалипси­са говорят еще несколько фактов: лжепророк обольщает на­роды тем, что «производит чудеса перед ними», и Коврина сильнее всего привлекают неожиданные появления монаха, его невидимость для других; люди, обольщенные лжепроро­ком, «поклоняются его изображению», и черный монах для Коврина только мираж, изображение, а не реальность. Ну а мысль об избранничестве — какое обольщение может быть сильнее для человека!

И. Сухих в своей статье о «Черном монахе» пишет о том, что в связи с Апокалипсисом открываются претензии Коври­на на апостольство. Но в том же Апокалипсисе сказано, что души убиенных за слово Божье получают «одежды белые». Вряд ли поэтому можно говорить о том, что видение Коврина послано Богом. Но в связи с этим открывается еще одна грань символики цветов: белый цвет символизирует Божье избранничество. Человек, достойный носить белые одеж­ды — человек безгрешный, непорочный. Кстати, в начале повести Коврин успокаивает себя: «Я никому не делаю зла; значит, в моих галлюцинациях нет ничего дурного». На про­тяжении всей повести мы неоднократно убеждаемся в иллю­зорности такого взгляда. Странно: Коврин мечтает о избран­ничестве, которое сулит ему человек, одетый в черное, и упускает «белое», Божье избранничество.

Вообще, белый цвет в повести появляется только один раз, в самом конце. Коврин разрывает письмо Тани, бросает клочки на пол, но они белеют и не дают ему покоя. Самым простым решением было бы связать в этом эпизоде символи­ку белого цвета с образом Тани. Но мне кажется, это будет не совсем точно. Вспомним: Коврин подбирает клочки пись­ма и бросает их в окно, но с моря дует ветер, и клочки рас­сыпаются по подоконнику. А несколько минут спустя появ­ляется черный монах, чтобы забрать жизнь Коврина. И те­перь все на своих местах: умирающий Коврин ниже всех, он на полу, повержен, а выше него лежит то злосчастное пись­мо, которое в последнюю минуту оказывается нужнее всего. Мне кажется, что белый цвет — это цвет жизни, которая и сад, и ржаное поле, и молодость, и смелость, радость — все то, что Коврин приносит в жертву своей идее избранничест­ва. На протяжении всей повести белое теряется под черными красками, чтобы потом взять верх.

Чтобы закончить разговор о цветовой палитре произведе­ния, надо упомянуть еще одну важную деталь. Цветовые оп­ределения на протяжении всей повести представляются ску­пыми и однообразными. И только в конце произведения появ­ляются два чудесных описания крымской бухты: сине-зеле­ная вода, лунный свет, «множество голубых, синих, бирюзо­вых и огненных глаз». Только перед смертью Коврин увидел настоящую красоту мира. Значит', бесполезно прожита жизнь!

Итак, мы можем с полной уверенностью сказать, что в повести «Черный монах» А. П. Чехов предстает истинным художником слова, способным поднять цветовую гамму про­изведения на уровень символики и показать, что же проти­востоит идее избранничества Коврина, путем противопостав­ления черного и белого цветов.