Повесть «Дуэль» — самое крупное произведение чехов­ской прозы — явилось завершением идейных и художе­ственных исканий писателя середины 80-х — начала 90-х годов. Все основные проблемы, волновавшие Чехова в тот период, вошли в сложное идейно-художественное единство повести. Именно в «Дуэли» он обосновал своеобразие за­дач своего творчества. «Дуэль» можно рассматривать как своего рода ключ к пониманию творчества Чехова. Герой повести пытается объяснить себя и свое поведение.

Действие начинается с ситуации, давно сложившейся, когда все помыслы главного героя — Лаевского — направ­лены на то, чтобы избавиться от любовницы.

В повести приведено множество различных мнений пер­сонажей друг о друге. Но суд здесь выступает в совершенно различных качествах.

Лаевский — персонаж, о котором в повести высказано наибольшее число мнений. Самые серьезные обвинения в его адрес высказываются фон Кореном. Лаевский пытается осмыслить себя в качестве представителя поколения и этим оправдать свои поступки. Попытка объяснения, исходящая от самого героя, показана в повести как фальшивая. Че­хов умело использует приемы, свойственные русскому со­циально-психологическому роману. Но в структуре «Дуэ­ли» функция этих приемов чисто «отрицательная», они по­казывают, чем не являются герои, несмотря на их претензии: давая материал для определенного, привычного истолкования произведения, Чехов отрицает это истолко­вание как неприменимое к его искусству.

Лаевский мог быть показан только слабым, неопытным молодым человеком, или лживым эгоистом, прикрывающим свою сущность болтовней, или человеком, страдающим от своих недостатков. Но истинный смысл повести как раз в отрицании возможности давать исчерпывающую оценку че­ловеку окружающими.

Самая глубинная, интимная жизнь героя, которая и оп­ределяет главные события повести, скрыта от глаз посто­ронних и близких, да и самому герою открывается только в минуту высокого духовного напряжения и прозрения.

Никто из героев ни о ком не знает «настоящей прав­ды». Ни один герой не может быть однозначно определен чьим-то одним мнением. Фон Кореи называет Надежду Федоровну «обыкновенной содержанкой, развратной и по­шлой». Но нельзя понять ее судьбы, не учитывая того, что она сама временами чувствовала себя «дрянной, ничтож­ной женщиной».

Лаевский верно отметил деспотические черты в облике фон Корена: «Он здесь король и орел: он держит всех жи­телей в ежах и гнет их своим авторитетом».

Внешне Лаевский и фон Кореи резко противопоставле­ны. Явно контрастны их портреты: один — «худощавый блондин», нервный, слабый и неуверенный в себе; другой — брюнет, с широкими плечами, сильный, самоуверенный. Различно смотрят они и на мораль. Но противопоставле­ние героев носит особый, чеховский характер. Противопос­тавляя своих героев в одних качествах и проявлениях, Чехов одновременно неожиданно сближает их в других, именно в тех, которые должны открыть в себе сами герои. Двойственная природа противоречия между главными ге­роями видна в их ссоре. Суть всех многочисленных рас­суждений в том, что «Лаевский безусловно вреден и так же опасен для общества, как холерная микроба», и поэтому его надо уничтожить.

Но поведение фон Корена говорит об обратном: собира­ясь идти на дуэль, он не намеревался стрелять и считал, «что дуэль ничем кончится». Решение стрелять пришло к нему в голову неожиданно, под влиянием вспыхнувшего чувства. И в других случаях фон Кореи ведет себя не как идейно убежденный в своей правоте человек. Ведь не он же вызывает на дуэль, хотя так он должен был бы поступить, следуя своей теории. Но он, прекрасно понимая, что Лаевскому тяжело и мучительно стыдно за истерику, дразнит его, по существу, провоцирует на вызов, А перед этим фон Кореи бросает своему противнику издевательскую записку и не скрывает своей радости при виде его унижения. Все это мало похоже на принципиальную борьбу в интересах общества. И никто из окружающих не верит объяснениям фон Корена. Им верит только он сам. Это важнейшая чер­та для понимания замысла всей повести, черта типично че­ховская.

Главная ошибка зоолога не в том, что он не понял Лаевского и не смог предусмотреть его духовный переворот, а в том, что он не понял самого себя. Искренне веря, что преследует своего противника из идейных побуждений, он в действительности был движим только чувством личной неприязни. Фон Кореи, как и любой теоретизирующий ге­рой Чехова, не поступает согласно декларируемым взгля­дам, и Чехов, как и всегда, не судит его теорию. Стройная, изложенная безупречным литературным языком философия фон Корена сыграла роковую роль, скрыв от самого теоре­тика смысл его поступков.

Центральный вопрос творчества Чехова не в том, како­ва ценность героя, какова его роль в истории общества или страны, а в том, как ему жить в том мире. И единственное произведение Чехова, которое не только ставит вопрос, но и дает на него ответ, — «Дуэль».

В «Дуэли» нет реального общего дела или общей цен­ности, с которой были бы соотнесены все персонален. Че­хов изображает случайную группу людей, объединенных только временем и пространством. Никакие прочные связи не объединяют их. Это частное бытие в его наиболее чис­той форме. Судьба одних никак, в сущности, не затрагива­ет остальных. И если Самойленко сочувствует Лаевскому, а фон Кореи ненавидит его, то здесь их частные, личные и в общем, необязательные отношения. Каждый живет сво­ей жизнью и поглощен своими проблемами, своими част­ными интересами.

Герои разобщены и потому центральные события не свя­зывают и не исчерпывают их. Единство повести основыва­ется не на событиях, а на универсальных свойствах изоб­ражаемого мира. Каждый герой порознь, частным образом, преследуя свои личные цели, сталкивается с трудностями, общими для всех. Каждый должен победить в одиночку. И неважно, из какой среды герой, каковы его профессия, об­разование, уровень развития; независимо от всего этого он обязательно столкнется с определенными общественными трудностями.

Чеховские герои не только ошибочно или неполно су­дят о своих близких, но и неверно представляют себе са­мих себя, и этому способствует стремление казаться в сво­их собственных глазах и глазах окружающих чем-то, что не является их действительной сущностью. Это стремле­ние всеобщее. Оно, выступая как универсальная черта изоб­ражаемых в повести людей, неожиданно объединяет и Со-мойленко, и фон Корена, и Надежду Федоровну, и Лаевского.

Лаевскому необходимо считать себя честным. Он чув­ствует, что все его оправдания ложны, и смутно ощущает, что за ним скрывается беспощадная правда. Лаевский жи­вет пошло и лживо и одновременно не выносит лжи и по­шлости. С каждым прозрением ему труднее лгать, труднее скрывать от себя свою непорядочность. Внешне сюжет по­вести развивается так, что вынуждает Лаевского обратить­ся к глубокой и мужественной рефлексии.

Лаевский — первый герой Чехова, который совершает самостоятельный, свободный поступок, исходя из своего разума и совести. Первым вполне самостоятельным поступ­ком было для Лаевского сближение с Надеждой Федоров­ной перед дуэлью. Иллюзия Лаевского здесь обнаружена с максимальной резкостью. Он бежал от «нелюбимой» жен­щины, которая, как ему казалось, делала его жизнь невы­носимой. Им двигала не чувственность, как раньше, а вы­сокое чувство сострадания, свойственное только нравствен­ному человеку. Он смог полюбить даже изменившую ему «порочную женщину». Вся суть его трагедии, все ее причи­ны оказались в нем. Он их устранил — и противоречий не стало, отпала необходимость в объяснениях и рассуждени­ях, исчезла нужда в перемене места. Так завершился кон­фликт героя. Его внутренний характер подчеркнут тем, что ничего во внешнем положении Лаевского не изменилось в лучшую сторону, оно даже стало хуже. Лаевский остается в том же городе, с той же женщиной, а проблемы оказались решенными. Решил он их самостоятельно, без какой-либо помощи со стороны.

В повести много споров, разговоров, все обсуждают Ла­евского: одни оправдывают его, другие обвиняют, а глав­ное событие, разрешившее все споры, происходит незави­симо от них, когда герой остается наедине с самим собой.

Чехов настойчиво выделяет духовный переворот как центральное событие сюжета, как единственное, идейное плодотворное. Дальнейшее действие развивается только для Лаевского, он один видит грозу, которая падает на куль­минацию произведения, он один разрешает свою задачу. Гроза кончилась, духовный переворот свершился, и только тогда произошла дуэль.

В повести поставлено несколько проблем, и каждая из них освещается итоговой мыслью и разрешается только в ее свете. «Спасение надо искать только в себе самом...» — и эта мысль обосновывается последними словами Лаевско­го. Человеку только самому доступно понимание наиболее скрытных его свойств и душевных качеств. В «Дуэли» по­казано множество ошибок и недоразумений, которые воз­никают или из-за непонимания своего ближнего, или из-за неполного знания о нем.

В художественном мире Чехова нет сверхличной ценно­сти, что и становится главным источником трагизма в жиз­ни его героев.