Смысл романа М. А. Булгакова — изображение двух точек зрения на понятие «искусство», перекликающееся с этим чувство усталости, безысходности, слабости, сумас­шествия, в конце концов. И, конечно же, непобедимая сила общества, убивающая порой все зачатки истинного искус­ства. Сама по себе проблема искусства не изолирована, она непосредственно связана с жизнью человека, переплетает­ся с общественными проблемами, слабостями.

Главный герой романа — Сергей Леонтьевич Максудов, который работал в редакции «Пароходства», так ему нена­вистного, что под любым предлогом он старался вырваться оттуда. Единственно крупицей счастья, спокойствия была работа над романом. Написав, роман, он столкнулся с бес­численными проблемами. То, ради чего он не спал ночами, то, что было рождено им от всей души, превратилось в «очень плохой, но занятный роман», который ни в коем случае не пропустит цензура, у которого чрезвычайно пло­хой язык, по мнению знакомых журналистов, человека с гитарой в футляре, разведенной жены, двоих литераторов и Ликоспастова, пожилого и очень уважающего себя лите­ратора. Но существует еще и неожиданный благодетель Рудольфи — тоже человек искусства, причем очень уважае­мый в своем кругу, который, появившись, как Мефисто­фель в квартире Максудова, взял его роман на перепечатку. Максудов ошарашен, счастлив, он с радостью принимает все поправки Рудольфи, подписывает договор и втягивает­ся в работу над историей своего романа.

Максудов, дабы понять секреты таинства писательско­го дела, накупил произведений современников: Ликоспас­това, Лесосекова, Измаила Александровича и других «све­точей литературы». И вновь на свет выплыл Ликоспастов, а точнее, его роман «Жилец по ордеру», где описывался... Максудов, причем не в самом хорошем свете. И это в то время, когда Ликоспастов называл Максудова своим хоро­шим другом, интересным и занятным писателем. Эта лич­ность еще появится в романе и, как видно уже сейчас, Ли­коспастов очень неприятный человек, он лицемер, попрос­ту говоря. Кстати, это и есть одна из черт общественной жизни, культуры в частности, описываемая в романе на­равне с глупостью, несерьезностью, ненужностью, безуми­ем, бессмысленностью.

После этих событий Сергей Леонтьевич Максудов стал писать пьесу. Начинается бурный период в его жизни — период работы в театре, период знакомства с другими людь­ми. Другое дело, какими оказались эти люди. Началось все с канцелярской беготни, которая, как паук, пронизала все сферы жизни общества, не исключая и искусство. Интерес­ный момент, с которым встретился Максудов, — галерея портретов. В один ряд поставлены император Нерон, Гри­боедов, Шекспир, некий, никому неизвестный, Плисов, Живокини, Гольдони, Бомарше, Стасов, Щепкин и гене­рал-майор Клавдий-Эшаппар де Бионкур, командир лейб-гвардии уланского Его Величества полка, который «до ужа­са любил изображать птиц за сценой». Затем был договор, каждая строчка которого начиналась с «автор не имеет пра­ва...», а после слова «вознаграждение» следовало пустое место. Затем Максудов торговался за это пустое место с Гавриилом Степановичем.

Потом началась суета самого различного рода: зависть Ликоспастова, смена режиссеров, нервная актриса, кото­рую доводят до исступления вопросами о ее возрасте, иде­альная секретарша Поликсена Васильевна, занимающаяся сразу, кажется, миллионом дел, воспитание непонятливо­го актера Елагина, сотни незнакомых людей и так далее и тому подобное. Но вся эта кутерьма нравилась Максудову, для него это был некий завораживающий мир. Шла работа над его романом, актеры репетировали другие пьесы, ре­жиссеры бегали по театру, секретарши стучали по клави­шам — все были заняты делом и все было хорошо. Еще одна занятная фигура, беспрестанно занятая на работе, Фи­липп Филиппович Тулумбасов. Работа этого «театрально­го гиганта» была очень напряженной, самым популярным человеком в Москве, казалось, был он. А фактически, он занимался рассортировкой билетов среди населения. Не правда ли характерная ситуация? Когда официальное за­нятие одного из самых важных людей одного из самых куль­турных заведений столицы — распространение билетов среди знакомых или незнакомых, но вызывающих жалость людей.

Но вот пьеса перепечатана, и Максудов получает пред­ложение читать ее Ивану Васильевичу — одному из дирек­торов театра. С этим связана тоже весьма интересная исто­рия. У театра два директора. Весьма интересно то, что директоры эти не видят друг друга, потому что уже несколько лет они в ссоре. И управляют театром по отдельности. Но вот Максудов у Ивана Васильевича. У главы театра! Как его заранее и предупреждали, следуют вопросы о насморке, о работе отца и гомеопатии. Чтение пьесы тоже не прохо­дит гладко. Во время чтения на глазах у писателя проис­ходит совершенно дикая, сумасшедшая сцена с участием главы театра. Все это списывают на репетицию. Но явное несоответствие личности занимаемому посту бросается в глаза. Интересно, что всех служащих театра это вполне устраивает. Достаточно сказать, что ты родился в Москве, Фома тебе не нравится и насморком ты не страдаешь, и ты — почетный работник театра. Ну а если придется переде­лать пьесу — ну что ук, не проблема. Поставить любимую

Иваном Петровичем актрису на главную роль? Да конечно! Ну и что, что она не совсем подходит? Если Иван Василь­евич скажет, что печка на сцена должна быть черной, ее сделают белой, но с черным пятном. Важно согласиться. А вот этого Максудов по неопытности не сделал. Его ведь предупреждали, что часть пьесы с выстрелом читать не сто­ит. Но честный автор прочел и тут же поверг главу театра в глубокое уныние, а затем получил указание убрать глав­ную, по мнению автора, сцену пьесы. А заодно добавить пару-другую героев.

Затем произошло еще несколько знаменательных собы­тий: обсуждение пьесы среди виднейших деятелей театра, которые не хотели ставить пьесу, но никак не хотели отда­вать ее автору для передачи в другой театр, мотивируя это желанием добра писателю; согласие на постановку пьесы; подбор актеров. Замечательно, что героям пьесы 19—28 лет, а театральные старожилы (50—70 лет) ни в какую не хоте­ли уступить роли молодым, обижаясь на автора, на режис­сера, на молодых актеров, друг на друга. Любопытно, что театральные друзья Максудова уговаривали его согласить­ся на то, что роль девушки-невесты будет играть замеча­тельная актриса своего времени Настасья Ивановна, тетуш­ка главы театра. Все это довело Максудова до состояния вполне объяснимой ярости, но связанный договором, да и желанием довести это дело до конца, он продолжал работу — бессмысленную беготню по театральным кабинетам.

Но вот наконец прорыв! Начинаются репетиции! Все бух­галтерские мелочи, вся канцелярская труха позади! Но ведь совершенно ясно, что чуда не случится. Абсолютно в том же духе продолжаются и репетиции: безобразия в оркест­ре, скандал между режиссером и дирижером, репетиция одной роли всеми актерами, что есть на данный момент в театре, поездки на велосипеде по сцене и так далее и тому подобное... Все это приводило автора в глубочайшее уныние, но он уже не мог без этого жить как морфинист без морфия, несмотря на испорченные отношения с режиссером, на заме­ну самоубийства дуэлью... Он не мог без театра.

Основываясь на этих эпизодах, на романе в целом, мож­но выстроить достаточно четкую модель взаимодействия об­щества и искусства. Люди, такие, как главный герой романа

— Максудов, имеющие некоторые таланты, способны создать нечто, в данном случае роман. Но перед тем как представить свое произведение на всеобщее обозрение, автор становится перед выбором: либо идти на компромисс с обществом и по­ступиться своими принципами, либо отстаивать свою точку зрения и попытаться продвинуть в свет свое детище самому. Но это не гарантирует успеха. Либо произведение станет из­вестным без каких-либо поправок, либо автор останется в забытьи. Только гениальные, очень талантливые или очень упрямые люди способны противостоять обществу, способны прорости через это, сохранив весь цвет своего детища. Максу­дов же пошел на сделку с обществом и, в результате, это общество превратило его в себе подобного. Однако это обще­ство нельзя ни осуждать, ни восхвалять. Оно было, есть и будет. И только благодаря ему рождаются гении, они вырас­тают из него, как цветы из земли. И хотя в романе идет осуж­дение этого общества, нужно понять, что бороться с ним не столько бесполезно, сколько невозможно, так как оно — часть бытия.