Stavcur.ru: сочинения по литературе по произведениям Цветаевой М. И.


  Карта сайта Добавить в избранное Сделать стартовой
   

Коллекция сочинений: Любовь и Россия в жизни и творчестве Марины Цветаевой


Онлайн видео бесплатно!!!

Музыка, кино, юмор, видеоуроки...



Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

М. Цветаева

 

...Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви...

М. Цветаева

 

Русская поэзия — наше великое духовное достояние, наша национальная гордость. Но многих поэтов и писателей забыли, их не печатали, о них не говорили. В связи с большими переменами в последнее время в нашем обществе многие несправедливо забытые имена стали к нам возвра­щаться, их стихи и произведения стали печатать. Это такие замечательные русские поэты как Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Марина Цветаева. Чтобы уз­нать этих людей и понять то, почему их имена были на время забыты, надо вместе с ними прожить жизнь, по­смотреть на нее их глазами, понять ее их сердцем. Из этой великолепной плеяды мне ближе и дороже всех М. И. Цветаева.

Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года. Если влияние отца, Ивана Владимировича, универ­ситетского профессора и создателя одного из лучших москов­ских музеев (ныне Музей изобразительных искусств), до поры до времени оставалось скрытым, подспудным, то мать, Мария Александровна, страстно и бурно занималась воспитанием де­тей до самой своей ранней смерти. "После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом", — вспоминала дочь.

Характер у Марины Цветаевой был трудный, неровный, неустойчивый. Илья Эренбург, хорошо знавший ее в моло­дости, говорит: "Марина Цветаева совмещала в себе старо­модную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовь к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок".

Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни по­коя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности, искренне утверждала, что "чувство собственности" у нее "ограничивается детьми и тетрадями". Жизнью Марины Цве­таевой с детства и до кончины правило воображение. Воображение, взросшее на книгах.

 

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

 

Детство, юность и молодость Марины Ивановны прошли в Москве и в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, доволь­но бессистемно.

Стихи Цветаева начала писать с шести лет (не только по-русски, но и по-французски, по-немецки), печататься — с ше­стнадцати. Появились первые наивные стихи, а затем — днев­ники и письма.

В 1910 году она выпускает довольно объемный сборник "Вечерний альбом". Его заметили и одобрили такие влия­тельные и взыскательные критики, как В. Брюсов, Н. Гуми­лев, М. Волошин.

Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подку­пали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью. На этом сошлись все рецензенты. Строгий Брюсов особенно похвалил ее за то, что она безбояз­ненно вводит в поэзию "повседневность", "непосредственные черты жизни".

В этом альбоме Цветаева облекает свои переживания в лирические стихотворения о несостоявшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей:

Ты все мне поведал — так рано!

Я все разглядела так поздно!

В сердцах наших вечная рана,

В глазах молчаливый вопрос...

Темнеет... Захлопнули ставни,

Над всем приближение ночи...

Люблю тебя, призрачно-давний,

Тебя одного и навек!

 

В ее стихах появляется лирическая героиня — молодая девушка, мечтающая о любви. "Вечерний альбом" — это скрытое посвящение. Перед каждым разделом — эпиграф, а то и два: из Ростана и Библии. Некоторые стихи уже предвещали будущего поэта. В первую очередь — безудержная и страстная "Молитва", написанная поэтессой в день семнад­цатилетия, 26 сентября 1909 года:

 

Христос и Бог! Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

"Терпи, еще не кончен срок".

Ты сам мне подал слишком много!

Я жажду сразу всех дорог!

Люблю и крест, и шелк, и каски,

Моя душа мгновений след...

Ты дал мне детство лучше сказки

И дай мне смерть в семнадцать лет!

 

Нет, она вовсе не хотела умереть в тот момент, ког­да писала эти строки; они — лишь поэтический прием. Марина Цветаева была очень жизнестойким человеком ("Меня хватит еще на 150 миллионов жизней!"). В стихотворении "Молитва" звучит скрытое обещание жить и творить: "Я жажду... всех дорог!" Они появятся во множестве — разнообразные дороги цветаевского творче­ства.

В стихах "Вечернего альбома" рядом с попытками выразить детские впечатления и воспоминания соседствовала недет­ская сила, которая пробивала себе путь сквозь оболочку днев­ника московской гимназистки. В стихотворении "В Люксембургском саду", с грустью наблюдая играющих детей и их счастливых матерей, она завидует им: "Весь мир у тебя", а в конце заявляет:

 

Я женщин люблю, что в бою не робели,

Умевших и шпагу держать, и копье,

Но знаю, что только в плену колыбели

Обычное женское счастье мое!

 

В "Вечернем альбоме" Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу людям, в первую очередь, к маме и сестре. Завершается он стихотворением "Еще мо­литва", где цветаевская героиня молит создателя послать ей простую земную любовь.

В лучших стихотворениях первой книги уже угадываются интонации главного конфликта ее любовной поэзии: конф­ликта между "землей" и "небом", между страстью и идеаль­ной любовью, между сиюминутным и вечным, конфликта быта и бытия.

Вслед за "Вечерним альбомом" появилось еще два стихотворных сборника Цветаевой: "Волшебный фонарь" (1912 г.) и "Из двух книг" (1913 г.) — оба под маркой издательства "Оле-Лукойе", домашнего предприятия Сергея Эфрона, друга юности Цветаевой, за которого в 1912 году она выйдет замуж. В это время Цветаева — "великолепная и победоносная" — жила уже очень напряженной душевной жизнью.

К тому времени Цветаева уже хорошо знала себе цену как поэту: "В своих стихах я уверена непоколебимо", — записала | она в своем дневнике в 1914 году.

Жизнелюбие поэтессы воплощалось прежде всего в любви к России и к русской речи. Цветаева очень любила город, в котором родилась; Москве она посвятила много стихов:

 

Над городом, отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

 

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной, отвергнутой тобой.

Царю Петру, и вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари: колокола.

 

Пока они гремят из синевы

Неоспоримо первенство Москвы.

 

•  И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

 

Сначала была Москва, родившаяся под пером юного поэта. Во главе всего и вся царил, конечно, отчий "волшеб­ный" дом в Трехпрудном переулке:

 

Высыхали в небе изумрудном

Капли звезд и пели петухи.

Это было в доме старом, доме чудном...

Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,

Превратившийся теперь в стихи.

 

Таким он предстал в этом уцелевшем отрывке отроческого стихотворения. Мы знаем, что рядом с домом стоял тополь, который так и остался перед глазами поэта на всю жизнь:

 

Этот тополь! Под ним ютятся

Наши детские вечера.

Этот тополь среди акаций,

Цвета пепла и серебра...

 

Позднее в поэзии Цветаевой появится герой, который пройдет сквозь годы ее творчества, изменяясь во второстепенном и оставаясь неизменным в главном: в своей слабости, нежности, зыбкости в чувствах. Лирическая героиня наделяется чертами кроткой богомольной женщины:

 

Пойду и встану в церкви

И помолюсь угодникам

О лебеде молоденьком.

 

В первые дни 1917 года в тетради Цветаевой появляются стихи, в которых слышатся перепевы старых мотивов, говорится о последнем часе нераскаявшейся, истомленной страстями лирической героини, в некоторых воспевается радость земного бытия и любви:

 

Мировое началось во мне кочевье:

Это бродят по ночной земле деревья,

Это бродят золотым вином грозди,

Это странствуют из дома в дом звезды,

Это реки начинают путь вспять/

И мне хочется к тебе на грудь спать.

 

Многие из своих стихов Цветаева посвящает поэтам-современникам: Ахматовой, Блоку, Маяковскому, Эфрону.

 

...В певучем граде моем купола горят,

И Спаса светлого славит слепец бродячий...

И я дарю тебе свой колокольный град, Ахматова!

И сердце свое в придачу.

 

Но все они были для нее лишь собратьями по перу. Творчество одного только Блока восприняла Цветаева как высоту недосягаемую, поистине поднебесную:

 

Зверю берлога,

Страннику дорога,

Мертвому дроги.

Каждому свое.

Женщине лукавить,

Царю — править,

Мне славить

Имя твое.

 

Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, как и в стихах, важен был не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей. Она писала: "Проза поэта — другая работа, чем проза прозаика, в ней единица усилия — не фраза, а слово, и даже часто — мое".

В отличие от поэтических произведений, где она искала емкость и локальность выражения, в прозе любила распространить, пояснить мысль, повторить ее на разные лады, дать слово в его синонимах.

Проза Цветаевой создает впечатление большой масштаб­ности, весомости, значительности. Мелочи как таковые у Цве­таевой просто перестают существовать, люди, события, факты — всегда объемны. Цветаева обладала даром точно и метко рассказать о своем времени.

Вскоре свершилась Октябрьская революция, которую Марина Цветаева не приняла и не поняла. Казалось бы, именно она с бунтарской натурой своего человеческого и поэтическо­го характера могла обрести в революции источник творческого воодушевления. Пусть она не сумела бы понять правильно революцию, ее цели и задачи, но она должна была ощутить ее как могучую и безграничную стихию.

В литературном мире Цветаева по-прежнему держалась особняком. В мае 1922 года со своей дочерью она уезжает за границу.

В первые годы эмиграции Цветаева активно участвует в русской культурной жизни. Но год от года по разным причи­нам оказывается все в большей изоляции. Новаторство ее поэзии не получило должной оценки эмигрантской критики. Более охотно издатели брали ее прозу. Цветаева публикует небольшие рассказы (как на русском, так и на французском языке), воспоминания о поэтах-современниках (Волошине, Брюсове, Бальмонте, Кузмине, Маяковском, Пастернаке), лите­ратурно-критические статьи.

Решительно отказавшись от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не предавалась никаким умили­тельным воспоминаниям о том, что ушло в прошлое. В ее стихах зазвучали совсем иные ноты:

 

Берегитесь могил:

Голодней блудниц!

Мертвый был и сенил:

Берегитесь гробниц/

От вчерашних правд

В доме смрад и хлам.

Даже самый прах

Подари ветрам!

 

Вокруг Цветаевой все теснее смыкалась глухая сте­на одиночества. Ей некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. В таких лишениях, в такой изоляции она героически работала как поэт, работала не покладая рук.

Самое ценное, самое несомненное в зрелом творчестве Цве­таевой — ее неугасимая ненависть к "бархотной сытости" и всякой пошлости. В ее дальнейшем творчестве все более крепнут сатирические ноты. В то же время в Цветаевой все более растет и укрепляется живой интерес к тому, что происходит на покинутой Родине. "Родина не есть услов­ность территории, а принадлежность памяти и крови, — писа­ла она. — Не быть в России, забыть Россию — может боять­ся только тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот теряет ее лишь вместе с жизнью". С течением времени понятие "Родина" для нее наполняется новым содержанием. Поэтесса начинает понимать размах русской революции ("ла­вина из лавин"), она начинает чутко прислушиваться к "но­вому звучанию воздуха".

Тоска по России проявляется в таких лирических стихотворениях как "Рассвет на рельсах", "Лучина", "Рус­ской ржи от меня поклон...", "О неподатливый язык...", сплетается с думой о новой Родине, которую она еще не видела и не знает, — о Советском Союзе, о его жизни, культуре и поэзии.

К 30-м годам Марина Цветаева совершенно ясно осоз­нала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Важное значение для понимания позиции Цветаевой, которую она заняла к 30-м годам, имеет цикл стихов к сыну. Здесь она говорит о Советском Союзе, как о новом мире новых людей, как о стране совершенно особого склада и особой судь­бы, неудержимо рвущейся вперед — в будущее и в само мироздание — "на Марс".

 

Ни к городу и ни к селу

Езжай, мой сын, в свою страну,

В край всем краям наоборот!

Куда назад идти вперед

Идти, особенно тебе,

Руси не видывавшее.

 

 

Нести в трясущихся горстях:

"Русь этот прах, чти этот прах! "

От неиспытанных утрат

Иди куда глаза глядят!

 

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой вперед —

В свой край, в свой век, в свой час от нас

В Россию вам, в Россию масс,

В наш - час страну! в сей-час — страну!

В на-Марс страну! в без-нас страну!

 

Русь для Цветаевой — достояние предков, Россия — не более как горестное воспоминание "отцов", которые потеряли родину, и у которых нет надежды обрести ее вновь, а "детям" остается один путь — домой, на единственную родину, в СССР. Столь же твердо Цветаева смотрела и на свое будущее.

Личная драма поэтессы переплеталась с трагедией века. Она увидела звериный оскал фашизма и успела проклясть его. Последнее, что Цветаева написала в эмиграции, — цикл гневных антифашистских стихов о растоптанной Чехослова­кии, которую она нежно и преданно любила его поистине "плач гнева и любви", Цветаева теряла уже надежду — спаси­тельную веру в жизнь. Эти стихи ее — как крик живой, но истерзанной души:

 

О, черная гора,

Затмившая весь свет!

Лора пора пора

Творцу вернуть билет.

 

 

Отказываюсь быть

В бедламе нелюдей,

Отказываюсь жить

С волками площадей.

 

На этой ноте отчаяния оборвалось творчество Цветаевой. Дальше осталось просто человеческое существование. И то­го — в обрез.

В 1939 году Цветаева возвращается на родину. Тяжело ей дались эти семнадцать лет на чужбине. Она мечтала вернуться в Россию "желанным и жданным гостем". Но так не получи­лось. Муж и дочь подверглись необоснованным репрессиям. Цветаева поселилась в Москве, готовила сборник стихотворений. Но тут грянула война. Превратности эвакуа­ции забросили Цветаеву сначала в Чистополь, а затем в Елабугу. Тут-то ее и настигло одиночество, о котором она с та­ким глубоким чувством сказала в своих стихах. Измучен­ная, потерявшая веру, 31 августа 1941 года Марина Иванов­на Цветаева покончила жизнь самоубийством. Могила ее затерялась. Долго пришлось ожидать и исполнения ее юно­шеского пророчества, что ее стихам, "как драгоценным винам, настанет свой черед".

Марину Цветаеву-поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать — по особому рас­певу, неповторимым ритмам, по общей интонации. С юно­шеских лет уже начало сказываться стремление к афористической четкости и завершенности. Марина Цвета­ева хотела быть разнообразной, она искала в поэзии различные пути.

Марина Цветаева — большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха XX века значителен. Среди созданного Цвета­евой кроме лирики — семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-литературная философскокритическая проза.

"Цветаева — звезда первой величины. Кощунство кощунств — относиться к звезде как к источнику света, энергии или источнику полезных ископаемых. Звезды — это всколыхающая духовный мир человека тревога, импульс и очищение раздумий о бесконечности, которая нам непостижима..." — так отозвался о творчестве Цветаевой поэт Латвии О. Вициетис. Мне кажется, что время увидело Марину Цветаеву, при­знало ее нужной и позвало. Она пришла уверенно, ее позвал ее час, ее настоящий час.

 

 

 

 
© Copyright [SoftSite]. All Rights Reserved. При использовании ресурсов сайта ссылка на stavcur.ru обязательна.