А. А. Фет принадлежит к числу тех русских поэтов, слава которых не была громкой ни при жизни, ни после смерти. Он писал в непоэтическую эпоху, да, кстати, и сам никогда не стремился к славе. В жизни его интересовали совсем другие проблемы: в возрасте 14 лет он был объявлен незаконнорож­денным и лишен отцовской фамилии Шеншин, а заодно и наследства, и потому всю жизнь Фет-человек посвятил тому, чтобы его признали-таки дворянином. Но Фет-художник за эти годы создал удивительный мир волшебной поэзии, поэзии, за которую его неоднократно упрекала русская критика, кото­рая никак не могла найти в лирике поэта столь необходимые для нее общественные мотивы. Действительно, А. Фет демон­стративно противопоставлял себя своему времени, заявлял, что не обязан быть гражданином, жил вразрез с духом време­ни. А потому творчество А. Фета было заклеймено ярлыком «искусство ради искусства». И долгое время никто не желал видеть всю красоту его творчества, в котором отразились уди­вительно безнадежные взгляды поэта на жизнь, ибо на вопрос о настроении его души он всегда отвечал: «Пустыня!»

Еще в 1850 году А. Фет писал: «Идеальный мир мой раз­рушен давно...» Место этого мира заняла будничная жизнь. И чем больше поэт погружался в нее, тем сильнее он стре­мился выйти из-под ее власти в своих стихах. В последнем, самом лучшем, сборнике стихов А. Фета «Вечерние огни», где наиболее остро отразились противоречия между Фетом-человеком и Фетом-поэтом, явственно звучит потребность вырваться на простор, напитанный воздухом поэзии:

 

Без усилий

С плеском крылий

Залетать —

В мир стремлений,

Преклонений

И молитв;

Радость чуя,

Не хочу я

Ваших битв.

 

Это стремление напоминает знаменитое высказывание А. Фета: «Кто не в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой с непоколебимой верой в то, что он воспарит по воздуху, тот не лирик...» У А. Фета вообще много эпитетов «воздушный», «крылатый», глаголов «летать», «парить», «окрылиться».

Уход от реального мира в мир, создаваемый с помощью искусства, — характерная черта романтизма. Действитель­но, у Фета много общего с лириком Жуковским. Но есть и существенные различия. В идеальном лирическом мире Фета, в противоположность В. Жуковскому, нет ничего мис­тического, потустороннего. Извечным объектом искусства, по мнению А. Фета, является красота, которая присуща самой действительности и оттого неизбывна. «Мир во всех частях своих равно прекрасен...» Ничему ужасному, жесто­кому, безобразному нет доступа в мир фетовской лирики. От­части, возможно, в этом ее односторонность: «воспроизведе­ние не предмета, а только его идеала».

Лиризм А. Фета звенит в унисон красоте. Но понятию «красота» А. Фет придает и философское значение. Поэзия ведь есть проникновение в «самую сокровенную суть мира», чего не может, скажем, сделать наука. Художественное по­знание заключается в том, чтобы охватить предмет во всей его целостности, а из всех искусств наибольшие возможности для этого открывает поэзия.

Лирика А. Фета чрезвычайно подвижна. Все предметы поэт заставляет «колебаться, дрожать, трепетать». Его поэ­зия полна запахов: природа и любовь насыщены «благоуха­ниями», «ароматами», «запахами трав», «благовонных ночей». Часто сливаются воедино зрение и слух: даль звенит, звуки песни становятся серебристым путем, голос певицы оборачивается месяцем, зарей, морем. Особое место в лирике А. Фета занимает музыка. В стихотворении «Сияла ночь...» песня олицетворяет образ любимой женщины. Музыка — это зарождающиеся чувства, получувства, тончайшие оттенки. Стихи А. Фета необычайно мелодичны, не случайно многие из них легли в основу романсов.

У А. Фета все, изображаемое им, неясно, смутно, неопре­деленно. Ему не хватает слов, он сетует на неполноценность языка:

 

Как беден наш язык? — Хочу и не могу. —

Не передать того ни другу, ни врагу,

Что буйствует в груди прозрачною волною...

 

А потому он любит противопоставлять «грубым» люд­ским словам язык цветов, «ясно говорящее» ночное безмол­вие (стихотворение «Благовонная ночь, благодатная ночь...»). Поэзия молчания — один из излюбленных приемов Фета — передает силу чувства гораздо сильнее крика («Я тебе ничего не скажу...»). И при этом А. Фет достигает ог­ромной музыкальности стиха:

 

Зреет рожь над жаркой нивой,

И от нивы и до нивы

Гонит ветер прихотливый

Золотые переливы.

 

А. Фету часто указывали на грамматические ошибки, но иногда ему самому удается одержать победу над грамматикой: в стихотворении «Шепот, робкое дыханье...», к приме­ру, нет ни одного глагола.

Хотя мир Фета во всех своих проявлениях равно прекра­сен, он все же сводится к трем основным составляющим: природе, любви, музыке, которые тесно связаны между собой, переплетены и образуют единый художественный мир. Описание природы у А. Фета приобретает романтичес­кое звучание, а одно из свойств лиризма поэта — умение оз­вучить немую природу.

Основу большинства любовных стихотворений А. Фета составляет узнавание дорогого женского образа:

 

Только встречу улыбку твою,

Или взгляд уловлю твой отрадный, —

Не тебе песнь любви я пою,

А твоей красоте ненаглядной!

 

Истинным предметом стихов А. Фета становится не то, что затронуло сердце в данную минуту, а те чувства влюб­ленности в красоту, которые вызываются при этом.

Мир Фета можно назвать миром «единства противопо­ложностей», гармоничного их слияния. Главным словом в лирике Афанасия Фета можно назвать слово «безумный». Но в этом-то безумстве, в этом слиянии музыки, природы и любви и есть высшее выражение поэзии мира, отражение земной красоты в зеркале искусства:

 

Я тебе ничего не скажу,

Я тебя не встревожу ничуть

И о том, что я молча твержу,

Не решусь ни за что намекнуть.