Как всякий русский поэт, Федор Тютчев не мог быть только поэтом лирическим. Вся его поэзия проникнута глубоким, мис­тическим чувством к отчизне. Признавая наличие живой души в природе, он подобным образом видел ее в России. Более того, он считал Россию по природе своей христианским царством. По мысли его, Россия призвана внутренне и внешним образом обновить человечество.

Для Тютчева Россия была не столько предметом любви, сколько веры — «в Россию можно только верить». Личные чувства его к родине были сложны и многоцветны. Было в них и отчуждение, а с другой стороны — благоговение к религи­озному характеру народа.

 

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь небесный

Исходил, благословляя.

 

Были у Тютчева, наконец, минутные увлечения самым обыкновенным шовинизмом.

Тютчев не любил Россию той любовью, которую Лермонтов называл почему-то «странною». К русской природе он испы­тывал очень сложные чувства. «Север роковой» был для него «сновиденьем безобразным», родные места он прямо называл «немилыми».

 

Итак, опять увиделся я с вами,

Места немилые, хоть и родные

….

 

Ах! Нет, не здесь, не этот край безлюдный

Был для души моей родимым краем.

 

Значит, его вера в Россию не основывалась на генетическом чувстве, а была делом сознательно выработанного убеждения. Первое высокопоэтическое выражение этой веры он дал в пре­красном стихотворении «На взятие Варшавы». В своей борьбе с братским народом Россия руководствовалась не зверскими инстинктами, а только необходимостью «державы цельность соблюсти», для того чтобы

 

Славян родные поколенья

Под знамя русское собрать

И весть на подвиг просвещенья

Единомысленную рать.

 

Эта вера в высокое призвание России возвышает самого поэта над мелкими и злобными чувствами национального со­перничества и грубого торжества победителей.

Позднее вера Тютчева в Россию высказывалась в пророче­ствах более определенных. Сущность их в том, что Россия сделается всемирной христианской державой: «И не пройдет вовек // Как то предвидел Дух и Даниил предрек». Однако эта держава не будет подобием звериного царства. Ее единство не будет держаться насилием.

 

«Единство, — возвестил оракул наших дней, —

Быть может спаяно железом лишь и кровью...»

Но мы попробуем спаять его любовью, —

А там увидим, что прочней...

 

Великое призвание России, по мысли Тютчева, предписы­вает ей держаться единства, основанного на духовных началах:

 

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?

Растленье душ и пустота.

Что гложет ум и сердце ноет...

Кто их излечит и прикроет?

Ты, риза чистая Христа...

 

Если принять точку зрения поэта, что Россия — душа че­ловечества, то, как и во всякой душе, светлое духовное начало имеет против себя темную хаотическую энергию, которая еще не побеждена, еще не подчинилась высшим силам, которая еще борется за преобладание и влечет к смерти и гибели. Ее жизнь еще не определилась окончательно, она еще движется, двоится, увлекаемая в разные стороны противоборствующими силами. Воплотится ли в ней свет истины, спаяла ли она един­ство всех частей любовью? Сам поэт признает, что она не по­крыта еще ризою Христа.

Значит, судьба России зависит от исхода внутренней нрав­ственной борьбы светлого и темного начал в ней самой. Условие для исполнения ее космической миссии есть внутренняя победа добра над злом. И тогда все остальное приложится ей.