Для меня поэзия — это музыка, волнующая душу, напол­няющая ее безграничной любовью ко всему: к человеку, к природе, к Родине, к животным... Сам язык поэзии настра­ивает на глубокое понимание и внутреннее осмысление проис­ходящего вокруг. Поэзия проникает в самые тайные уголки моей души. Она мне ближе, нежели проза. Может быть, это потому, что в детстве мне обычно читали произведения в сти­хотворной форме? Ведь детские впечатления — самые проч­ные. Я наизусть помню и сейчас:

 

Люблю грозу в начале мая...

Зима недаром злится...

 

Эти строки написал поэт, который впоследствии стал для

меня одним из самых понятных и любимых, — Ф. И. Тютчев.

Восприятие стихов менялось с возрастом: в детстве они

способствовали развитию чувствительности, далее у меня было желание узнать побольше о самом поэте, сейчас я пытаюсь осмыслить, переоценить свое отношение к его творчеству.

Недавно я подробно изучила биографию Тютчева и по его высказываниям поняла жизненную позицию автора, чувства и переживания, выплеснувшиеся в стихи. По его произведе­ниям можно определить, находится ли автор в состоянии вне­запно нахлынувшей меланхолии или, наоборот, радостного вдохновения — настолько обнажена в них душа Тютчева:

 

О, вещая душа моя!

О, сердце, полное тревоги,

О, как ты бьешься на пороге

Как бы двойного бытия!

 

Свои стихотворения поэт ронял, как цветы «мгновенного вдохновения». Его произведения исполнены истинного, самобыт­ного таланта. В них пульсирует мысль и неподдельное чувство.

Но, бесспорно, главное достоинство его творений заключа­ется в живом, грациозном и верном изображении природы. Именно его описания природы мне ближе всего, несмотря на то что этой теме уделяли огромное внимание такие корифеи русской поэзии, как Жуковский, Баратынский, Пушкин, Лер­монтов. Наверное, это потому, что Тютчев прекрасно понимает природу, ему доступны тайные, неуловимые черты и оттен­ки ее.

Я заметила, что его стихотворения очень коротки, но между тем ни к одному из них нечего добавить. Каждое слово I метко, полновесно. Оттенки в его произведениях, как писал | Некрасов, «расположены с таким искусством, что в целом обрисовывают предмет как нельзя лучше». Полностью под­тверждает слова Некрасова тютчевское «Утро в горах»:

 

Лазурь небесная смеется,

Ночной омытая грозой,

И между гор росисто вьется

Долина светлой полосой...

 

Язык Тютчева поразил меня своей красочностью, живос­тью, почти пушкинской красотой оборотов. И что интересно: от его стихотворений не веет сочиненностью, они кажутся сами собой вырвавшимися по тому или иному случаю.

 

О, не кладите меня

В землю сырую —

Скройте, заройте меня

В траву густую!

 

Его недаром называют певцом природы. Но, конечно, поэт полюбил ее не в гостиных Мюнхена и Парижа, не в туманных сумерках Петербурга и даже не в патриархальной Москве пер­вой четверти XIX века. Красота русской природы с юных лет вошла в сердце Тютчева именно с полей и лесов, окружавших его милый Остуг.

Кому незнакомо чувство трепетной любви и нежности, с которым относишься к любому деревцу, цветку, былинке, вы­росшим на земле твоих предков, на земле, где ты родился? Наверное, именно эти чувства побудили поэта к написанию таких стихотворений, как «Есть в осени первоначальной», «Чародейкою зимою», «Первый лист».

Иногда он даже обожествляет природу, одновременно пы­таясь разгадать ее тайны.

 

Природа — сфинкс. И тем она верней

Своим искусом губит человека,

Что, может статься, никакой от века

Загадки нет и не было у ней.

 

А какой свежестью, ободряющей силой веет от стихотво­рения «Весенние воды»:

 

Еще в полях белеет снег,

А воды уж весной шумят —

Бегут и будят сонный брег,

Бегут, и блещут, и гласят...

 

В моем восприятии это одна из лучших картин, написан­ных пером Тютчева. Читая стихотворение, чувствуешь про­буждающуюся силу весны. У меня, например, в это чудное время года весело и легко на душе. Может быть, такое же состояние было и у автора этих строк? Скорее всего. Вооду­шевленный, полный сил и задора, он и написал это «бурлящее» стихотворение.

У поэта любовь к природе неразрывна с любовью к родине. Но не все в России так радует его, как красота родных просто­ров. Происходящие события не созвучны его личному миро­воззрению. Суждения прекрасно характеризуют мерзость со­здавшейся в стране политической обстановки: «В России кан­целярия и казарма... Все движется около кнута и чина».

Судя по лирике, автор ее был врагом чинопочитания, лишен всякого желания выслужиться, является противником крепостного права:

 

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?

 

Соблюдая по возможности все внешние светские приличия, Тютчев не раболепствовал перед ними душой, не покорялся условной светской «морали», хранил полную свободу мысли и чувства.

Для поэта Россия представлялась незыблемой громадой, «ковчегом спасения» для Европы. Однако такой была лишь «внешняя оболочка» России. В глубине своей она была «краем долготерпения». Ответственность за беды народные, военные проигрыши автор возлагает на царя. Именно в его адрес была направлена резкая, обличительная эпиграмма:

 

Не Богу ты служил и не России,

Служил лишь суете своей,

И все дела твои, и добрые, и злые, —

Все было ложь в тебе, все призраки пустые:

Ты был не царь, а лицедей.

 

Какое чувство вызвало у меня это стихотворение? Конечно, неоднозначное. Еще три года назад я бы полностью согласилась с Тютчевым. Но сейчас все изменилось. Страна с радостью и благоговением встречает родственников бывших монархов, чувствуется желание возврата к старому. Мое поколение на­блюдает, как низвергается все, чем жила Россия 70 с лишним лет. Сейчас трудно занять какую-то твердую позицию. Я, чест­но говоря, колеблюсь. Неоднозначен был в своем поведении и Тютчев. Он принадлежал к привилегированному классу, уча­ствовал в дворянских политических кружках, был знаком с некоторыми декабристами. Однако его возмущали насильст­венные методы, выбранные ими для борьбы. Зная о готовя­щемся бунте и о многом догадываясь, он придерживался стро­гого нейтралитета. Но в 1826 году поэт вдруг выступил с резкой критикой декабристского движения:

 

Вас развратило самовластье,

И меч его вас поразил, —

И в неподкупном беспристрастье

Сей приговор закон скрепил.

Народ, чуждаясь вероломства,

Поносит ваши имена —

И ваша память от потомства,

Как труп в земле схоронена.

(«14 декабря 1826 года»)

 

Основываясь на произведениях таких авторов, как Пуш­кин, Одоевский, я привыкла судить о декабристах как о героях. Остаюсь при своем мнении и сейчас, несмотря на приведенные выше строчки. Во-первых, это стихотворение было написано вдали от родины, в Мюнхене, во-вторых, представления поэта о восстании были составлены по слухам, поэтому в большин­стве своем не отражали действительности. Россия для Тютчева была как бы огромным живописным полотном, о достоинствах которого он мог судить лишь издали, не понимая смысл про­исходящего; все на родине становилось неясным, чуждым. В конце жизни, так и не поняв загадки России, поэт писал:

 

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

 

Свою беззаветную веру в Родину Тютчев старался приви­вать и детям. Мне вспоминается маленький, но сосредоточив­ший в себе столько смысла отрывок из письма поэта к дочерч, в котором он пишет, что в России она найдет больше любви, чем где бы то ни было, ощутит все доброе в ее народе и будет счастлива, что родилась русской.

Но, какие бы стихи Тютчева я ни читала, больше всего меня потрясла любовная лирика. Поэт был счастлив в любви, не мог жить без любви, любил с ранней молодости до глубокой старости. Для него это было время золотое — время сплошной влюбленности в жизнь, в блестящее общество молодых, пре­красных женщин.

Будучи некрасив внешне, маленького роста, лысоватый, худощавый, он пользовался большой популярностью среди дам высшего света Москвы, Петербурга, Парижа, Мюнхена. В чем же заключался секрет обаяния Тютчева? Я думаю, он покорял женщин своим интеллектом и незаурядной романтической на­турой. В его любимых стихотворениях невыразимое чувство таинственности:

 

Люблю глаза твои, мой друг,

С игрой их пламенно-чудесной,

Когда их приподнимешь вдруг

И, словно молнией небесной,

Окинешь бегло целый круг...

 

В большей части своих произведений поэт тщательно скры­вает своего адресата, и лишь по едва заметным приметам можно догадаться, к кому оно обращено:

 

Она сидела на полу

И груду писем разбирала,

И, как остывшую золу,

Брала их в руки и бросала.

 

Эти строки посвящены второй жене Тютчева — Эрнестине Федоровне. Наблюдая роман своего мужа, она сохранила само­обладание, достоинство и любовь к нему. На склоне лет поэт оценит это и поймет, что ушло из его жизни со смертью жены:

 

Любима ты, и так, как ты, любить —

Нет, никому еще не удавалось!

О, господи!.. И это пережить...

И сердце на клочки не разорвалось...

 

15 лет длился «блаженно-роковой» роман Тютчева с Е. Л. Денисьевой, в течение которых автором был создан зна­менитый денисьевский цикл, шедевр русской любовной лири­ки. В него вошли такие стихотворения, как «Предопределе­ние», «О, не тревожь меняукорой справедливой!..», «Вразлуке есть высокое значенье...», «Последняя любовь».

 

О, как убийственно мы любим

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей! —

 

писал Тютчев.

Действительно, сам он стал причиной отторжения общест­вом его возлюбленной: связь их считалась порочной. Испыты­вая удушающее чувство стыда, поэт пишет свое обращение к Денисьевой:

 

Чему молилась ты с любовью,

Что, как святыню, берегла,

Судьба людскому суесловью

На поруганье предала.

 

Толпа вошла, толпа вломилась В святилище души твоей, И ты невольно постыдилась И тайн и жертв, доступных ей...

Интересна еще одна сторона любовной лирики поэта. Эту особенность я наблюдала лишь у Пушкина в «Евгении Онеги­не»: пытаясь проникнуть в самые сокровенные уголки сердца, поэт-мужчина берет на себя роль женщины, он пишет от имени влюбленной женщины. Тютчев пытался понять и выразить чувства Денисьевой:

 

Не говори: меня он, как и прежде, любит,

Мной, как и прежде, дорожит...

О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,

Хоть вижу, нож в руке его дрожит.

Он мерит воздух мне так бережно и скудно...

Не мерят так и лютому врагу...

Ох, я дышу еще болезненно и трудно,

Могу дышать, но жить уж не могу.

 

Тем временем жизнь поэта уже подходит к концу. Кажется, должны зазвучать стихотворения, в которых автор подводит итоги своего бытия. Но наперекор болезням, старости продол­жают звучать ноты любви:

 

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней...

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!

 

Я люблю творения Тютчева за то, что мысль любого его произведения не является просто мыслью, а всегда навеяна образами, взятыми из мира души или природы. Еще я люблю его стихи за тонкий вкус — «плод многостороннего образова­ния». Для меня он отличается от всех единением талантливос­ти и человечности. Поэт не ищет популярности. Его талант не направлен на толпу, понять его может не каждый. Я поняла только небольшую долю его творчества. Тютчев научил меня замечать то, чего раньше я не замечала, любоваться тем, что не бросается в глаза.