Приступая к работе над романом «Отцы и дети», И. С. Ту­ргенев ставил перед собой задачу показать переломный мо­мент в общественном развитии России. Он хотел простить­ся со старой, уходящей эпохой и встретить эпоху новую, пока еще находящуюся в поисках и метаниях. Роман «Отцы и дети» — это спор двух культур: старой, дворянской, и но­вой, демократической.

Роман начинается с самой обычной ситуации — приезда из столицы молодого дворянского отпрыска к отцу в дерев­ню. Семья Кирсановых не отличается ни богатством, ни ари­стократическими связями, ни блистательной родословной. Зато в их роду нет крепостников-самодуров, представителей «барства дикого». Братья Кирсановы — образованные и до­бропорядочные люди. Кажется, что в их дворянском гнезде все прочно и спокойно. Однако одновременно рисуется кар­тина глубокого упадка хозяйства Николая Петровича, нище­ты его крепостной деревни. По дороге в Марьино Базарову и Аркадию попадались «деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами, и по­кривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хво­роста стенами и зевающими воротищами возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся штукатур­кой, то деревянные с наклонившимися крестами и разорен­ными кладбищами». Тема кризиса всего крепостного уклада звучит и в горест­ных сетованиях Николая Петровича, и в размышлениях Ар­кадия о необходимости преобразований. Тургенев не питает никаких иллюзий относительно общественной роли «отцов». Показывая почти разоренное поместье Николая Петровича Кирсанова, он отмечает полную хозяйственную беспомощ­ность дворянства, не умеющего приспособиться к новым тре­бованиям жизни. «Сил моих нет!» — не раз с отчаянием вос­клицает Николай Петрович.

Дворянское оскудение находит свое отражение даже в деталях усадебного пейзажа: бедное растительностью место усадьбы Кирсановых, вид голых полей вместо традиционно­го сада-парка с липовыми аллеями и поэтическими местами. Помещику Кирсанову, хотя он и любит природу, не до ее поэ­зии. Еще более беспомощен в практических делах, волную­щих Николая Петровича, его брат Павел Петрович. На пер­вый взгляд кажется, что это сильный человек, он не опускается, как Николай Петрович, следит за собой и живет по строго заведенному порядку. Но тщательным описанием внешнего облика, одежды Павла Петровича Тургенев пока­зывает, что тот является рабом своих аристократических при­вычек. Его изысканность и лоск смотрятся несколько комич­но на фоне окружающей его простой сельской обстановки. Павел Петрович не чужд духовной жизни и культуры. Но культура эта окостенела, от нее остались только устаревшие принципы. Об этом говорит даже описание кабинета Павла Петровича: «...изящный кабинет, оклеенный по стенам кра­сивыми обоями дикого цвета, с развешанным оружием на пе­стром персидском ковре, с ореховою мебелью, обитой тем­но-зеленым трипом... с бронзовыми статуэтками на великолепном письменном столе, с камином». Во всем этом нет жизни, нет души. Этот кабинет никогда не оживляется ни творческой работой, ни спорами. Тургенев осмеивает так на­зываемое славянофильство Павла Петровича, убежденного в том, что русский народ «свято чтит предания», «не может жить без веры» и отличается патриархальностью. В эпилоге писатель сообщает, что старший Кирсанов «ничего русского не читает, но на письменном столе у него находится серебря­ная пепельница в виде мужицкого лаптя». Павел Петрович до мозга костей проникнут аристократизмом, эстетством. Он убежденный противник материализма — отсюда его презри­тельное отношение к «химикам», к увлечению естествознани­ем. Павел Петрович считает себя либералом, но Тургенев по­казывает ограниченность его так называемого либерализма. Сквозь облик гуманного либерала проступают черты крепост­ника с его барским пренебрежением к простым людям: разго­варивая с крестьянами, он «морщится и нюхает одеколон».

Давая оценку дворянства, изображенного на страницах романа «Отцы и дети», Тургенев писал: «Вся моя повесть на­правлена против дворянства как передового класса. Вгляди­тесь в лица Николая Петрович?, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чув­ство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если слив­ки плохи, что же молоко?.. Они лучшие из дворян — и имен­но потому и выбраны мною, чтобы доказать их несо­стоятельность».

И вот в среду этих «хороших представителей дворянства», в полуобломовскую обстановку их жизни Тургенев вводит нового человека — сына лекаря Базарова, воплощающего в себе отрицание этой жизни. Сама ситуация приезда бедного сту­дента, разночинца-демократа, к своему богатому товарищу в барскую усадьбу может показаться необычной. Но действие романа происходит в тот исторический момент, когда считав­шие себя прогрессивными молодые люди из дворян, вроде Аркадия Кирсанова, заискивали перед сильными духом и во­лей разночинцами. Теперь уже разночинец-демократ снисхо­дит до дружбы с молодым барином. «Он так любезен, что со­гласился погостить у нас», — благодарно говорит Аркадий.

В романе «Отцы и дети» выступают две различные соци­альные среды с противоположными представлениями и ин­тересами. В самой композиции романа нашла отражение рус­ская действительность в период падения крепостного права, борьба в ней двух общественных лагерей. Действие романа ведет Базаров: он выступает почти во всех сценах; он, а не Дворянская среда образует первый план повествования. Роль Аркадия невелика, он лишь «поддакивает» Базарову. Пи­сатель отмечает слабоволие Аркадия,поверхностность его демократических увлечений, присущие ему барские замаш­ки и лень. Аркадий как бы склоняется перед сильной лично­стью Базарова, у которого «дед землю пахал». Базаров не толь­ко не стесняется своего плебейского происхождения, но даже гордится им перед дворянами-белоручками. Базаров не мыс­лит своей жизни без труда, который дает ему самостоятель­ность и независимость. Базаров — нигилист, отрицатель, раз­рушитель. В своем отрицании он не останавливается ни перед чем, что приводит в содрогание Павла Петровича, олицетво­ряющего старые устои.

Весь роман построен на цепи постепенно обостряющихся споров и столкновений между Павлом Петровичем и База­ровым. Сначала «отцы» снисходительно, с иронией и созна­нием собственного превосходства выслушивают «детей», как бы понимая, что молодежи всегда свойственны увлечения и крайности. Узнав, что Базаров нигилист, Павел Петрович сперва решил, что он — пустой критикан. Однако, убедив­шись, что Базаров вовсе не так пуст и безопасен, как ему сна­чала показалось, Павел Петрович потерял свое спокойствие, самоуверенность и чувство превосходства. Постепенно у него сложилось активное чувство вражды к этому нигилисту, дерз­ко отрицающему принципы, складывавшиеся веками, то есть те принципы, на которых основывалось существование стар­шего Кирсанова. Базаров со своей стороны проникался все большим презрением по отношению к либеральному «аристократишке». Споры «отцов» и «детей» велись вокруг самых различных вопросов, волновавших общественную мысль 60-х годов XIX века, — об отношении к дворянскому куль­турному наследию, об искусстве и науке, об идеализме и ма­териализме, о нравственных принципах, о воспитании, об об­щественном долге и т. д. Но, собственно, это уже были не споры, а, скорее, выражение позиций, а затем открытая схватка людей, взгляды которых давно определились. Спор предполагает возможность соглашения на основе найденной истины, а здесь возможны только разрыв и война.

Таким образом, в романе «Отцы и дети» идейные взгляды и противоречия, характеры и чувства рассматриваются в све­те столкновения не столько разных поколений русского об­щества, сколько представителей двух разных общественных классов — дворян и разночинцев, олицетворяющих собой на­стоящее и будущее России.