Роман И. С. Тургенева «Отцы и дети» был опубликован в 1862 году. Он сразу привлек внимание широких обществен­ных кругов России и с тех пор продолжает вызывать огром­ный интерес читателей как остротой поставленных в нем воп­росов, так и своими художественными достоинствами. В этом произведении Тургеневу удалось поднять глубокие политические, философские и эстетические проблемы, запечатлеть реальные жизненные конфликты, раскрыть суть идейной борьбы между основными общественными силами в России конца 50-начала 60-х годов XIX века.

Образ Евгения Базарова — главного героя романа — по­тряс воображение всей читающий публики. В русской лите­ратуре был впервые изображен разночинец-демократ — че­ловек огромной силы воли и твердых убеждений. К. А. Тимирязев, выдающийся естествоиспытатель, сравни­вал его по общественной значимости с исторической лично­стью Петра Первого: «Тот и другой были прежде всего вопло­щением "вечного работника", все равно "на троне" или в мастерской науки... Оба созидали, разрушая». Основной конфликт между героем-демократом и либе­ралами сформулирован в словах Базарова, обращенных к Аркадию Кирсанову: «В тебе нет ни дерзости, ни злости, а есть молодая смелость да молодой задор; для нашего дела это не годится. Ваш брат дворянин дальше благородного смире­ния или благородного кипения дойти не может, а это пустя­ки. Вы, например, не деретесь — и уж воображаете себя мо­лодцами, — а мы драться хотим». Каковы же взгляды этого героя, который так ополчается против «благородного смире­ния» дворян и призывает своих будущих единомышленни­ков «драться»? Тургенев наделил Базарова своеобразным отношением к философии, политике, науке, искусству. Толь­ко выяснив это своеобразие, можно понять все поступки ге­роя, его противоречивость, его взаимоотношения с другими персонажами романа.

Базаров — нигилист, отрицатель, разрушитель. В своем отрицании он не останавливается ни перед чем. Почему же Тургенев увидел героя своего времени именно в Базарове? Работать над романом он начал в ту пору, когда еще не про­изошла отмена крепостного права, когда все еще нарастали революционные настроения и прежде всего бросались в глаза именно идеи отрицания и разрушения по отношению к ста­рому порядку, старым авторитетам и принципам. Надо отме­тить, что базаровский нигилизм не носит абсолютного ха­рактера. Базаров не отрицает того, что проверено опытом и жизненной практикой. Так, он твердо убежден, что труд — основа жизни и призвание человека, что химия — полезная наука, что главное в мировоззрении человека — естественно­научный подход ко всему. Базаров говорит, что готовит себя к тому, чтобы совершить «много дел», правда, какие это дела и к чему конкретному стремится Базаров, — остается неяс­ным. «В теперешнее время полезнее всего отрицать — мы от­рицаем», — говорит он. Базаров — выразитель идей передо­вого демократического движения, которое складывалось и развивалось под знаком отрицания всего, исторически свя­занного с дворянско-крепостническим обществом, с дворян­ской культурой, со старым миром. В те годы в кружках пере­довой студенческой молодежи речь шла прежде всего о разрушении старого, то есть всего того, что составляло основу жизни дореформенной России. Герцен писал: «Мы не стро­им, мы ломаем, мы не возвращаем нового откровения, а устраняем старую ложь». Об этом же заявляет и Базаров.

Каким же образом нигилистические взгляды героя отра­жаются на его взаимоотношениях с другими персонажами романа?

Когда Аркадий сообщил дяде и отцу о том, что Базаров — нигилист, они постарались дать свое определение этого сло­ва. Николай Петрович сказал: «Нигилист... это от латинского nihil , ничего, насколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который... который нечего не признает?» Павел Петрович тут же подхватил: «Скажи: который ничего не уважает». Аркадий объяснил им: «Нигилист — это чело­век, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип». Однако Павел Петрович остался при своем мнении: нигилист — это чело­век, «который ничего не уважает». Он сперва не придал серь­езного значения убеждениям Базарова, посчитав его пустым критиканом. Однако вскоре он потерял свое спокойствие и самоуверенность. Базаров оказался не так пуст и безопасен, как ему сначала показалось, поскольку он отрицал как раз все то, что было близко и дорого Павлу Петровичу и что состав­ляло суть его существования, и этот нигилист, судя по его заявлениям, «собирался действовать». Базаров же проникал­ся все большими презрением и иронией по отношению к ли­беральному «аристократишке». В этом тщательно прослежен­ном идейно-психологическом процессе накопления и нарастания сначала глубокой неприязни и антипатии, а по­том прямой вражды нашла отражение сама действительность того времени. Если в отношениях демократов и либералов в конце 1840-х годов преобладали неприязнь, ирония, полеми­ческие стычки, то к концу 1850-х годов эти отношения стали непримиримо враждебными. Их встречи в одной среде не­медленно рождали споры и конфликты. По свидетельству оче­видцев, такие споры возникали между самим Тургеневым и критиками-демократами. Тургенева выводил из себя один вид всегда спокойного и уверенного Добролюбова, и он старался спровоцировать спор с ним, не признавая его принципов. Добролюбов же, в свою очередь, говорил о том, что ему с Тургеневым скучно, и отвергал его взгляды на жизнь. Психо­логию этих споров, их суть и форму, может быть в несколько утрированном виде, Тургенев и перенес на страницы своего романа.

Таким образом, поставив в центре романа человека из де­мократического лагеря и признавая его силу и значение, Тургенев во многом ему не симпатизировал. Он наделил своего героя нигилистическим отношением к искусству и ясно дал почувствовать, что не разделяет его взглядов. При этом писатель не стал выяснять причин отрицательного от­ношения Базарова к искусству. Однако нетрудно догадаться, что это за причины. Базаров и его единомышленники (в действительности, а не в романе, поскольку в романе у него их нет) отрицали искусство потому, что оно в 1850-1860-х годах было поставлено некоторыми поэтами и крити­ками выше тех насущных гражданских, политических задач, которые, с их точки зрения, следовало разрешить в первую очередь. Людям, стремящимся поставить искусство выше со­циально-политических проблем, они возражали даже в том случае, когда речь шла о произведениях таких гениев, как Рафаэль или Шекспир. Так поступает Базаров, заявляя: «Ра­фаэль гроша медного не стоит»; «Порядочный химик в два­дцать раз полезнее всякого поэта» и т. д. Он не желает любо­ваться красотой природы: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Конечно, Тургенев не может здесь поддерживать своего героя. Ведь в истории русской литера­туры не было, пожалуй, другого такого крупного писателя, который бы так искренне, самозабвенно и нежно любил при­роду и так полно, разносторонне отразил ее красоту в своем творчестве.

Видимо, проблема нигилизма не просто интересовала пи­сателя, она была им выстрадана, поскольку приверженцы дан­ного направления отрицали очень многое из того, что было ему дорого. Однако появление такого направления должно было свидетельствовать о том, что в общественном строе России назрел кризис, и увлечение нигилистическими взгля­дами для многих стало отчаянной попыткой найти выход из него. Может быть, Тургенев несколько сгустил краски, передавая суть данного направления, но благодаря этому пробле­ма нигилизма получила еще большую остроту. Писатель по­казал всю несостоятельность нигилистических воззрений, заставив главного героя то и дело вступать в спор с самим собой. Базаров во многом противоречил своим убеждениям: в романтической любови к Одинцовой, в дуэли с Павлом Петровичем и т. д. Душевные метания главного героя долж­ны были натолкнуть читателя на раздумья: пополнить ли ему ряды нигилистов или попытаться найти какой-то иной вы­ход из создавшегося положения.