Произведение Л. Н. Толстого «Война и мир» было задумано как повествование о жизни некоторых вымышленных героев из высшего общества, но постепенно оно превращалось в эпо­пею, включающую не только описания реальных событий на- чала XIX века, но и целые главы, задача которых — донести до читателя философские воззрения автора. Обращаясь к изо­бражению истории, Толстой был вынужден знакомиться с раз­нообразными материалами по интересующей его эпохе. Пози­ция ни одного из современных писателю ученых не могла удовлетворить человека, желавшего во всем «дойти до корня». У автора «Войны и мира» постепенно складывается своя кон­цепция исторического развития, которую было необходимо изложить, чтобы открыть людям «новую истину», сделать яснее логику романа.

Одной из первых проблем, с которой столкнулся писатель, стала оценка роли личности и масс в истории. И если в начале создания «Войны и мира» основное внимание уделялось от­дельным героям, то по мере изучения войны 12-го года Толстой все больше убеждался в определяющей роли народа. Во второй части эпилога основная мысль, которой проникнуто все пове­ствование, была сформулирована так: «...чем непосредственнее люди участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число ... чем меньше то прямое участие, которое люди принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше...» Идея о том, что действия масс определяют историю, находит подтвержде­ние во многих эпизодах романа. Так, победу в Шенграбенском сражении русским войскам приносят отнюдь не удачные рас­поряжения князя Багратиона, который «...только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случай­ности и воле частных начальников ... делалось... согласно с его намерениями», а действия «маленького» капитана Туши­на, а также осознание всеми необходимости этого боя для спа­сения армии. Тогда же, когда рядовой солдат не видел цели сражения, как это было при Аустерлице, на неблагоприятный исход не могло повлиять ни знание немецким командованием местности, ни продуманная диспозиция, ни присутствие им­ператоров. Особенно хорошо видно определяющее значение духа войска в Бородинском сражении, когда русские смогли доказать свое моральное превосходство над врагом, несмотря на интриги в штабе Кутузова и неудобство позиции.

По мнению Толстого, задача личности состоит в том, чтобы не мешать естественному ходу истории, «роевой» жизни наро­да. Это понимает Багратион, и доказательством может служить его поведение во время Шенграбенского сражения, это знает Кутузов, чувствующий момент, когда необходимо дать гран­диозное сражение, позволяющий себе принять решение об ос­тавлении Москвы, видящий смысл только в войне освободи­тельной. О главнокомандующем русской армии верно скажет князь Андрей: «У него не будет ничего своего». Но высказы­вания Толстого о созерцательности полководца не следует по­нимать как признание его беспечности. Кутузову принадлежит идея удачного маневра в 1805 году, он же «придумывал все возможные случайности» в 1812 году. Главное отличие «свет­лейшего» от Наполеона не в бездеятельности русского коман­дующего, а в осознаний стариком того, что его приказы не являются определяющими для хода истории.

Преклонение перед «роевой» жизнью народа, отрицание значения личности заставляет Толстого свою любимую герои­ню, Наташу, наделить изначальной близостью к народу, луч­ших героев, таких, как Пьер и Андрей, шаг за шагом вести к сближению с ним. И хотя никто из персонажей не потеряет своей индивидуальности, одним из важнейших критериев в оценке людей для писателя будет их родство с патриархальным крестьянством, понимание естественного течения жизни.

Говоря о позиции Толстого по поводу роли личности в истории, мы неминуемо приходим к описанию противоречий в концепции автора «Войны и мира».

С одной стороны, один из основополагающих тезисов — «человек сознательно живет для себя, но служит бессознатель­ным орудием для достижения исторических, общественных целей». По мнению Толстого, естественно то, что «большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководилась только личными интересами настоящего». С другой стороны, все герои романа разделены на две группы. К первой из них принадлежат все те, кому небезразлична судьба Родины, чья жизнь переворачивается во время войны 1812 года, чей «личный интерес» непосредственно связан с «общим ходом дел». Это старый князь Болконский, собирающий ополчение, готовящийся к защите Лысых Гор от французов, Ростовы, отдающие свои подводы под раненых, Петя, Николай, Андрей, Пьер, видящие цель своей жизни в участии в Отечественной войне.

Ко второй половине относятся те, чья жизнь не изменяется с началом войны, никак от нее не зависит. Это псевдопатриоты из петербургского салона А. П. Шерер и посетители дома Элен, симпатизирующие Наполеону и французам, Берг, озабоченный покупкой шифоньерки во время оставления жителями Мос­квы, Борис, интересующийся только повышением по службе. Все они осуждаются автором именно за безразличие к общему делу. Идеальной же личностью становится Кутузов, понимаю­щий глубокий смысл происходящего.

Продолжая рассуждать о философии истории в романе и о видении Толстым взаимоотношений личности и масс, мы вы­ходим за рамки собственно исторической концепции и вынуж­дены обратиться к космогонии автора «Войны и мира». Чтобы лучше понять позицию писателя, надо вспомнить образы «во­дяного глобуса» и «идеальной капли» — Платона Каратаева, в котором вообще не было ничего личного. Это расширяет наше представление о том месте в мире, которое Толстой отводил отдельному человеку, но немного добавит к пониманию взгля­дов создателя романа на историю.

Не только проблема роли личности поднимается в «Войне и мире». В эпопее важное место отводится рассуждениям об общем характере развития жизни. Говоря об этой части исто­рико-философских отступлений романа, часто употребляют термин «фатализм». Существует и традиционная ошибка: мно­гие считают, что Толстой склонен рассматривать все происхо­дящее как неизбежное и подчиненное воле Бога. В действи­тельности это лишь одна из точек зрения, с которыми спорит писатель, точно так же, как полемизирует с гегелевским до-историзмом — учением о исторической необходимости, кото­рое прокладывает себе путь через массу случайностей. Концеп­ция, предлагаемая читателю, состоит в следующем: развитие жизни подчинено неким законам. От следования им нет ника­ких отклонений, ибо, по Толстому, даже одно исключение уничтожает правило. Законы истории пока недоступны лю­дям, поэтому возникает понятие судьбы, фатума, которое за­меняет собой всю совокупность непознанных причин.

Доказывая свои взгляды, касающиеся развития общества, Толстой вновь обращается к отдельной личности. Писатель определяет соотношение свободы и необходимости в жизни каждого, делает вывод об иллюзорности первой и лишь затем говорит об определяющем значении закономерности в глобаль­ном масштабе. Такой путь от частного к общему в рассужде­ниях Толстого — лучший пример пристального внимания пи­сателя к человеку. Автор «Войны и мира» считал, что и пред­метом истории скорее должен быть один день из чьей-либо жизни, чем целые эпохи.

От необходимости, определяющей жизнь, Толстой не дела­ет перехода к возможности безответственности и инертности. Напротив, герой эпопеи обязан действовать и согласовывать свои поступки с моральными нормами, которые являются аб­солютным мерилом всего происходящего, в том числе деятель­ности исторических лиц; таких изначально безнравственных событий, как войны. В доказательство хочется вспомнить не­гативную оценку автором Наполеона, думающего о величии, но забывающего «о добре, простоте и правде». Великий импе­ратор уподобляется в романе ребенку, дергающему за тесемки, привязанные внутри кареты, и думающему, что он правит. Отрицательно относится Толстой и ко всем изображаемым вой­нам, кроме благородной освободительной народной борьбы с захватчиками в 1812 году.

«Война и мир» развенчивает представления о существова­нии так называемой исторической целесообразности, о том, что цель может оправдывать средства, вообще традиционные взгляды на историю. Взамен читателю предлагается стройная система, отвечающая на два основополагающих вопроса. Толстой пишет об определяющем значении для развития жизни согласованных действий отдельных людей, а не замыслов «ге­роев», о существовании непреложных законов, пока не познан­ных, но подчиняющих себе все. По мнению писателя, главная задача ученых — открыть закономерности и вывести историю на принципиально новый уровень.