Психологический анализ стал одним из главных способов художественного исследования человека в творчестве Толсто­го, оказав огромное воздействие на мировую литературу.

В романе «Война и мир» душевные процессы героев, их чувства и стремления обозначаются как косвенно — через жесты, мимику, действия, так и прямо — с помощью са­мохарактеристик персонажей, в их внутренних (размыш­ления Пьера, Андрея, Наталии, Марьи и др.) и внешних монологах.

Портретные, пейзажные зарисовки служат ключом к пониманию не только внутреннего мира героя, но и смысла всего произведения. Так, например, Кутузов, накануне Бо­родинской битвы читающий письма madamme de Stael , про­сто занимается «привычным исполнением и подчинением жиз­ни», ибо «ему одному дано было знать, понять значение со­вершавшегося события», ибо он «знал не умом или наукой, а всем русским существом своим, что французы побеждены и враги бегут». Это незначительное действие характеризует мировоззрение Кутузова, близкое и понятное народу.

«Неизменная» улыбка Элен, «мраморные плечи и грудь» подчеркивают ее мертвую, пустую сущность. «Прекрасные лучистые» глаза княжны Марьи показывают нам глубину ее душевного мира, где «совершалось титаническая работа самосовершенствования».

Неуверенность в себе, борьбу между желанием счастья и осознанием необходимости страдания показывает писа­тель в той сцене, когда героиня, готовясь к встрече с Анатолем, «неподвижно сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы и рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям».

Война 1812 года расставила все по местам. Любимые ге­рои Толстого слились с народом в единое целое, пустые и эго­истичные люди лишь надели на себя «маски патриотизма».

Так, например, князь Василий под патриотизмом пони­мал «умение громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова манифеста, совершенно независимо от его значения», в салоне Элен — произносить речи, порицающие Кутузова, а у Анны Павловны — оправдывающие его! Жизнь света духовно мертва, и это мы видим, когда Анна Павловна «заводит разговор в салоне, подобно веретену», и «следит, чтобы нить не оборвалась».

Анна Михайловна «делает скорбное и христианское вы­ражение» лица, «действуя» с приемами деловой петербург­ской дамы», Билибин, рассказывая о потерях в битве, «со­бирает кожу со лба и готовится сказать очередное той».

«Мертвым» героям Толстой противопоставляет духов­но богатых, ищущих смысл жизни, которые в минуту на­родного несчастья берут всю ответственность за его судьбу на себя. Наташа вывозит из Москвы раненых. Она близка народу, вспомним ее пляску, когда она показана «умею­щей понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и во всяком русском человеке!».

Умел понять «все, что было во всяком русском», и князь Андрей, накануне Бородинской битвы разговаривав­ший с Пьером. Проезжая через реку, где купались солда­ты, он испытывает боль, свойственную всякому русскому человеку, когда вместо «здоровых тел» видит «здоровое пушечное мясо». «Звуки собачьего лая», которые издает Денисов, узнавший о смерти Пети, показывают нам душев­ность и золотое сердце старого воина. «Восторженная ра­дость», сияющая в лице обреченного Каратаева, «таинствен­ный смысл ее, наполнивший душу Пьера радостью», пред­вещает победу народного нравственного чувства над эгоистичным произволом Наполеона.

Изображением людей из народа в эти тяжкие минуты пи­сатель показывает, что победа, так дорого стоившая России, не случалась сама по себе, а вызрела в глубинах народного характера. «На линии укрепления было все как в семье, по­всюду чувствовалась скрытая теплота нравственного чувства». Внутренние монологи героев в «Войне и мире» носят развернутый характер, имеют сложную синтаксическую конструкцию. Они показывают «текучесть» характеров, сам душевный процесс, ведь психологизм Толстого — психоло­гизм становящегося, развивающегося принципиально-неза­вершенного человека. Одно чувство переходит в другое под воздействием воспоминаний и ассоциаций. Таковы внутрен­ние монологи князя Андрея и Пьера, их разговор в Отрад­ном: «Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ве­дет от растения к человеку ... отчего ж я не могу предполо жить, что эта лестница не прерывается со мной, а ведет все дальше и дальше, до высших существ...»

«Диалектика души», качество щедрых и чутких к жи­вой жизни людей, приобретает в романе эпические свой­ства. Тонкое мастерство психологизма, величие задуман­ной идеи романа, размах повествования поставили «Войну и мир» в один ряд с шедеврами мировой литературы.