«Война и мир» — это мечта о всеоб­щем духовном разоружении, после которо­го наступит некоторое состояние, именуе­мое миром.

О. Мандельштам

 

Если задать кому-нибудь вопрос: «Что такое «настоящая жизнь»?» — вряд ли кто-нибудь даст хоть какое-нибудь оп­ределение, даже для себя. Никто никогда серьезно не заду­мывался над этим вопросом. Да и зачем? «Живу себе и живу, никого не трогаю, имею семью, детей, работу, жену (мужа), живу тихо, спокойно» — так думают очень многие люди. Но мне кажется, они не живут, а существуют. Ведь жить — значит мыслить, стремиться к миру, а не просто к спокойствию. «...Толстой обращался к человечеству с призы­вом прекратить лживую и ненужную комедию истории и на­чать просто жить».

Недаром роман Л. Н. Толстого «Война и мир» сравнивают со священной Библией. Его мысль о Войне и Мире, о настоя­щей жизни актуальна и по сей день. Ведь что такое справедли­вость, зло, добро? Этого никто не знает. Когда спорят князь Андрей Болконский и Пьер Безухое в Богучарове, «что такое настоящая жизнь», «справедливость, зло, добро», они не схо­дятся во мнениях. Пьер говорит, что надо жить для других, не-

обходимо делать людям добро и не надо причинять зло другим людям, а князь Андрей говорит, что не может знать, что для других хорошо, а что плохо. По мнению князя Андрея, зло — это угрызения совести и болезни, а этого ты причинить людям не сможешь. А я думаю, что князь Андрей не совсем прав. Сей­час постараюсь объяснить. Предположим, человек добрый, от­зывчивый, радушный совершил какое-нибудь пусть мелкое, незначительное, но преступление, и если другой человек на­мекнет на то, что он плохо поступил, первого человека замуча­ют угрызения совести, а по понятию князя Андрея, второй че­ловек причинил зло первому. Я думаю, из этого следует, что нельзя подобным образом обобщать. Вообще невозможно, да и не нужно давать какие-либо определения злу и добру, справед­ливости и несправедливости, так как эти положения будут по­няты только при той жизни, к какой призывает нас (все чело­вечество) Л. Н. Толстой.

А насчет жизни для других, по Пьеру, или жизни для себя, по Болконскому, то я думаю, во всем гениальном, как и в этих положениях, существует некий парадокс. Жить для других — значит, жить бесполезно? Так как человек не может знать, что для других хорошо, а что плохо. Например, Пьер, вступив в масонство, думал, что душа его спасется, что он сможет по-настоящему помочь людям, а в конечном счете оказалось, что он не только себе, но и крепостным не помог. Как Пьер вел «светскую жизнь», так и ведет, как были крес­тьяне в бедственном положении, так они и остались бесправ­ными, а кто-то нажился на глупости графа Безухова. Вернее, нет, не на глупости, а на непонимании. Пьер был как будто ослеплен и все видел совсем в другом свете. А глупый чело­век — это серьезно и на всю жизнь.

Впоследствии Пьер прозрел, я думаю, он все-таки понял, что такое «настоящая жизнь». Пьер Безухов прошел сквозь огонь, спасая какую-то, совершенно незнакомую девочку, на­ходился перед лицом смерти, присутствуя при расстреле своих же, русских людей, познал нищету и голод, находясь в плену у французов, и, наконец, он пронес через все это свою любовь к Наташе Ростовой. Я думаю, у Пьера было все настоящее.

Но ведь у князя Андрея тоже настоящая жизнь, он даже представляет собой нечто большее, чем Пьер, на мой взгляд. Но собственный сын князя Андрея воспринял отца как нечто бестелесное, хотя в доме имелись портреты Болконского.

Андрей Болконский в романе «Война и мир» олицетво­ряет Россию, и повисший в воздухе вопрос «Жизнь или смерть?» не только над ним, но и над Россией заставляет о многом задуматься. Жизнь князя Андрея была совершенно непредсказуема: то он чуть не погиб в Аустерлицком сраже­нии, то умерла его жена, оставив маленького сына, потом ссора с отцом, неожиданная встреча с Наташей Ростовой, неожиданное счастье, затем ее измена, смерть отца, тяже­лое ранение, и с этого момента начинается прозрение князя Андрея. Видя умирающего, измученного Анатоля, князь Андрей прощает его, прощает Наташу, мало того, он чувст­вует любовь, но не такую, какая была раньше. Это любовь к братьям, к любящим и ненавидящим его, любовь к вра­гам, та любовь, которой его учила княжна Марья, его се­стра. И князь Андрей понял смысл «настоящей жизни», но он сказал себе, что уже поздно. И я думаю, что когда он сказал себе это, тогда и перестал жить, а остальное время просто существовал и ожидал, когда отойдет в мир иной, воспринимая жизнь сквозь сон и бред. А может быть, в снах человек и живет «настоящей жизнью»? Или он учится жить «настоящей жизнью»? В пример можно привести один из снов Пьера Безухова, когда ему снилось, что какой-то голос говорил ему о том, что «...ничем не может владеть человек, пока он боится смерти, а кто не боится ее, тому принадлежит все...» и т. д. Или тот же пророческий сон князя Андрея о том, что он пытается закрыть дверь, но не может и чувствует, что пришла его смерть, а потом и дейст­вительно отходит в иной мир. Узнав про какой-то сон чело­века, мы можем заглянуть ему в душу, можем узнать, что его беспокоит, и, может быть, даже помочь ему. Значит, можно жить и для других людей?

Существует теория Л. Н. Толстого о четырех стенах, одна из которых — стена неизвестности, благодаря ей узнаем, что делается в душах других людей. И цель «настоящей жизни» состоит в том, чтобы всеми силами разбить эту стену и стре­миться к слиянию с душами других людей. «Мысль эта — основание новой религии, соответствующей развитию челове­чества...» И в этой великой, громадной мысли о блаженстве на земле, которой Л. Н. Толстой способен был посвятить жизнь, и заключается «настоящая жизнь» в романе «Война и мир».