Влюбиться можно в красоту, Но полюбить лишь только душу.

Красавица и чудовище. Несомненно, это словосочетание сразу же заставляет вспомнить сказку, в которой красавица полюбила чудовище, и чудовище затем превратилось в прин­ца. Но речь в моем сочинении пойдет совсем о другом. Мое желание — попытаться разгадать все то совместимое и несо­вместимое, внутреннее и поверхностное в персонаже романа Толстого «Война и мир» — в красавице Элен. Может быть, мы в конце концов и придем именно к этому словосочета­нию: красавица и чудовище.

В каждом человеке есть свои достоинства и свои недостат­ки, некоторые из них мы даже порой не замечаем, просто не обращаем на них внимания. Хотя бывают такие моменты, когда в близком человеке, которого вы очень хорошо знаете, замечаешь что-то совершенно новое, о чем даже не подозре­вал. И опять-таки положительное сильно отличается от отри­цательного. Редко баланс хорошего и плохого уравновешива­ется, чаще всего друг от друга мы слышим: добрый, злой. Красивый, некрасивый. Плохой, хороший. Умный, дурак. Что нас заставляет произносить те или иные прилагательные, характеризующие человека? Конечно же преобладание одних качеств над другими: зла над добром, красоты над уродством. Но рассматриваем мы как внутренний мир личности, так и внешний облик. И случается, что красота способна скрыть зло, а добру удается сделать незаметным уродство. Увидев че­ловека в первый раз, мы совсем не думаем о его душе, мы за­мечаем только внешнюю привлекательность, но часто состоя­ние души противоположно внешнему облику: под белоснеж­ной скорлупой оказывается протухшее яйцо. Л. Н. Толстой убедительно показал нам этот обман на примере Элен.

Элен — душа общества, ею восхищаются, ее хвалят, в нее влюбляются, но и только... притом из-за влекущей внешней оболочки. Она знает, какова она, знает, чего стоит, именно этим пользуется. А почему бы и нет?.. Элен всегда уделяет большое внимание своей внешности. Чаще всего от нее услы­шишь: «Мне подходит это...», но не: «Я люблю...» Автор произведения «Война и мир» указал на тот факт, что сама Элен желает как можно дольше оставаться прекрасной внеш­не, чтобы скрыть уродство души. Элен — красавица, но она же — чудовище. Эту тайну раскрыл Пьер, правда, лишь после того, как приблизился к ней, после того, как она же­нила его на себе. Как бы это ни было подло и низко, Элен за­ставила Пьера произнести слова любви. Она решила за него, что он ее любит. Это весьма резко изменило наше отношение к Элен, заставило почувствовать холод и опасность в океане ее души, несмотря на поверхностную прелесть, сверкание и теплоту. Далее Л. Н. Толстой опять очень конкретно и без всяких сомнений приводит нам доказательства чудовищнос­ти Элен, которая не живет, а существует, и скорее даже не как человек, а как животное, которому нужна еда, жилище, и только... Элен ставит перед собой цель, при сем стремле­ния ее не слишком отличаются от тех, коих пытается до­стичь, наверное, любой человек, но то, как она приходит к цели, заставляет сжиматься сердце от негодования, сразу хо­чется отвернуться от грязи, оставшейся после нее на дороге жизни, в судьбах других людей. И когда Элен понимает, что она натворила (хотя это и входило в ее планы) во имя дости­жения своей цели, все равно принимает это как неизбежное, по крайней мере, убеждена, что поступила правильно и ни в коем случае ни в чем не виновата: таковы, дескать, законы жизни. Элен знает цену своей красоте, но не знает, насколь­ко она по своей натуре чудовищна, ведь самое страшное, когда человек не ведает, что он болен, и не принимает лекар­ства.

«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая, кроме своего тела, и одна из самых глупых женщин в мире, — думал Пьер, — представляется людям верхом ума и утончен­ности, и перед ней преклоняются». С Пьером нельзя не со­гласиться. Может возникнуть спор только лишь из-за ее ума, но если внимательно изучить всю ее стратегию по достиже­нию цели, то ума-то особо не заметишь, скорее, догадли­вость, расчет, житейский опыт. Когда Элен добивалась богат­ства, она его получила с помощью Пьера. Это самый про­стой, не требующий ума, привычный для женщины способ разбогатеть. Ну а когда она возжелала свободы, и опять же нашелся самый легкий способ — вызвать ревность в муже, который в конце концов готов отдать все, лишь бы она на­всегда исчезла, при этом Элен не потеряла денег, а также не утратила положения в обществе. Все осталось при ней лишь благодаря ее догадке о том, что существуют две религии. Для читателя не были сюрпризом слова Элен: «Я, вступив в ис­тинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня отжившая религия», ведь это было одним из главных пунктов ее плана по достижению намеченной цели. Завести роман сразу с двумя — это не сложно, но обвинить в непоря­дочности и того и другого, для этого нужно иметь достаточно наглости, неприкрытого цинизма и эгоизма.

Элен всегда все делала правильно. Неужели такая жен­щина может служить эталоном человека, которому не сужде­но ошибаться?! В Элен влюблялись, но никто ее не любил. И это еще одно доказательство ее чудовищности. Лично мне она представляется божественно красивой статуей из белого мрамора, на которую смотрят, восхищаются, но никто не считает ее живой, никто не готов полюбить ее, потому что то, из чего она сделана, — камень, холодный и твердый, там нет души, а значит, нет отклика и тепла. И чего доброго, таких красавиц и чудовищ на свете не счесть... Или все-таки не так?..