За многолетнюю историю своего существования лите­ратура накопила богатый арсенал разнообразных приемов, с помощью которых создается художественный образ. Од­ним из важнейших средств характеристики героя является его портрет. Внешний облик создает первое впечатление о персонаже и становится ступенью на пути постижения внут­реннего мира человека. Культура портретных харак" ~рн;= тик складывалась постепенно и имела прямую связь с не­посредственными оценками автора. Наиболее ярко это про­является в фольклоре: положительные герои сказок всегда ослепительно красивы. Фантастическая красота добра в ус­тном народном творчестве контрастирует с гиперболизиро­ванным уродством зла.

На ранних этапах развития литературы портреты изо­билуют метафорами, сравнениями, яркими эпитетами. Не­смотря на свою красочность, подобная портретная живо­пись не являлась точным отражением индивидуальных осо­бенностей персонажа. Такая ситуация сохранялась в литературе вплоть до XIX века. Романтики отказались от всех предшествующих эстетических норм, но не смогли дол­го оставаться независимыми. Их портреты постепенно ста­ли канонизированными: у романтического героя обязатель­но должен быть «взор беспокойный и угрюмый», «в чертах суровость и тоска».

Только реалистический портрет стал индивидуализиро­ванным, в нем словесная живопись дополнилась анализом, передающим сложность и многоплановость, в котором во­плотилось своеобразие натуры. Прекрасную портретную га­лерею создали русские писатели XIX века. Каждый из них дополнил уже известные приемы своими находками в об­ласти литературного портрета.

Одним из первых развернутую аналитическую характе­ристику внешности героя предложил М. Ю. Лермонтов в романе «Герой нашего времени». В этом произведении все художественные средства подчинены главной цели автора — увидеть героя глазами различных персонажей, постепен­но приблизить читателя к разгадке тайны личности Печо­рина, характер которого из развивается, а раскрывается. Важную роль в реализации замысла писателя играет пси­хологический портрет героя, помещенный в новелле «Мак­сим Максимыч». Внешний облик Печорина несет на себе печать сложной внутренней организации. Глядя на героя, читатель многое начинает понимать в его характере. Порт­рет свидетельствует об усталости и холодности Печорина. Григорий Александрович сохраняет утонченность и изыс­канность, присущие человеку аристократического круга, но они не спасают его от равнодушия к жизни. Самое сильное воздействие на рассказчика оказывают глаза героя: «... они не смеялись, когда он смеялся!.. Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском... То не было отражение жара душевного или играющего во­ображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный...» Каждая черточка лица Пе­чорина сопровождается подобным авторским комментари­ем. Писатель показывает, что его герой — человек, в душе которого погас огонь желаний. Чувства покинули лицо, ос­тавив на нем свои следы и впечатление не растраченных до конца сил, которые уже не радуют Печорина. Он безразли­чен к своей судьбе, к своему прошлому.

Позднее, в творчестве Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого на смену развернутым характеристикам внешности пришли портреты, отмечаю­щие какую-то одну, но очень важную в смысловом отноше­нии деталь. Например, в портрете гоголевского Акакия Акакиевича главной чертой оказывается совершенная без­ликость, всеми способами подчеркнутая писателем.

И. С. Тургеневу достаточно упомянуть об «обнаженной красной руке» Базарова, и читатель сразу понимает, что перед ним человек, не боящийся никакого труда. «Длин­ный балахон с кистями», «висячие бакенбарды песочного цвета» — все эти детали показывают, что даже во внеш­нем облике героя содержится плохо скрываемый вызов «фе­одалам», в дом которых он едет. Сразу становится понят­но, что в семье Кирсановых Евгений будет чужаком. Де­мократической внешности Базарова противопоставлен изысканный портрет Павла Петровича: «... Лицо его, жел­чное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза...» Не случайно обращает вни­мание И. С. Тургенев на руку Кирсанова, красивую, ухо­женную, «с длинными розовыми ногтями». Портретные де­тали, отмеченные в облике Базарова и Павла Петровича, не оставляют у читателя сомнений, что между двумя пред­ставителями различных сторон русской жизни неизбежно столкновение. При описании Одинцовой автор тонко под­метил индивидуальные особенности героини: удивительную красоту, но спокойное равнодушие и желание оградить себя от сильных потрясений и тяжких дум. Глаза Анны Сергеевны глядели «спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво».

Огромнее значение внешности героя придавал Ф. М. До­стоевский. Раскрывая внутренний мир своих персонажей, писатель стремился показать столкновение противоборству­ющих сил, непрестанную борьбу между сознанием и под­сознанием, намерением и осуществлением этого намерения. Герои его произведений не просто переживают, они мучи­тельно страдают. Стремясь к глубокой психологической мо­тивировке персонажа, Ф. М. Достоевский подчиняет этой задаче и портретную характеристику. Так, в романе «Пре­ступление и наказание» писатель дважды прибегает к опи­санию внешности своих героев. На первых страницах кни­ги он как бы мельком говорит о Раскольникове: «Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темны­ми глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и стро­ен». Позднее о герое сказано так: «... Раскольников ... был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытершшвающего какую-ни­будь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный». Раскольников перегни­вает сложную идейную катастрофу, которая изменяет его нравственную сущность, что отражается на внешнем обли­ке. Герой Ф. М. Достоевского по природе своей был при­влекателен, в другой обстановке его внутренние качества прекрасно гармонировали бы с его внешностью. Но совер­шенное им убийство жестоко ранило душу, что и прояви­лось во втором портрете. При описании Сонечки автор под­черкивает ее кротость и детскую чистоту: «Это было ху­денькое, совсем худенькое и бледное личико, довольно неправильное, какое-то востренькое, с востреньким малень­ким носом и подбородком. Ее даже нельзя было назвать и хорошенькою, но зато голубые глаза ее были такие ясные, и, когда оживлялись они, выражение лица ее становилось такое доброе и простодушное, что невольно привлекало к ней. В лице ее... была сверх того одна особенная характер­ная черта: несмотря на свои восемнадцать лет, она каза­лось почти еще девочкой, гораздо моложе своих лет, со­всем почти ребенком». Наивность и простодушие с трудом сочетаются с безобразными уличными лохмотьями, в которых читатель видит девушку впервые. Ф. М. Достоевский убедительно доказывает, что «весь этот позор ... коснулся ее только механически». Портреты были бы неполными, если бы писатель не обращал внимания на взгляд героев. Глаза выражают ту нравственную катастрофу, которую пе­реживают почти все персонажи. «Прекрасные темные гла­за» Раскольникова в первом портрете сменяются «воспа­ленным взглядом» во втором. Голубые глаза Сони «непод­вижны от ужаса», когда она видит раздавленного отца, и «потеряны», как у испуганного ребенка, когда девушка приходит в каморку Раскольникова. Целую гамму чувств выражает взгляд Сони, когда она выслушивает исповедь Родиона Романовича. Но ни разу не упоминает Достоевс­кий о глазах Лужина. Да и что говорить о «зеркале души» человека без души.

Признанным мастером психологического анализа не только в русской, но и в мировой литературе является Л. Н. Толстой. Среди любимых писателем приемов вопло­щения характера особую роль играет портрет. У Толстого, словно в зеркале, отражается «живая правда человеческой физиономии», «редкими чертами выведено наружу все, что таится внутри... человека». В портретах толстовских геро­ев все изменчиво, подвижно. Внешний облик служит сред­ством передачи динамики душевной жизни героя. Портрет персонажей «Войны и мира» рассредоточен по разным временным и пространственным слоям повествования. Л. Н. Толстой использует несколько типов описания вне­шности. Одни из них — это фиксация какой-то определя­ющей черты облика. Таковы упоминания о лучистых гла­зах княжны Марьи, совершенно преобразующих ее некра­сивое лицо, вздернутой верхней губке с усиками маленькой княгини. Другой вариант портретной характеристики — это стремление уловить малейшее движение лица, взора, улыбки. Так, во время первого разговора с Пьером о пред­стоящем отъезде на войну лицо молодого Болконского дро­жит нервическим оживлением каждого мускула. При встрече с Андреем через несколько лет Пьера поражает «потухший взгляд» друга. Оживление возвращается к князю Болконс­кому в пору увлечения Наташей. А накануне Бородинского сражения на лице Андрея неприятное и сосредоточенно злобное выражение. Так же изменчива и внешность Ната­ши, которая из некрасивой и большеротой девочки превра­щается в юную очаровательницу, а затем становится сим­волом материнства. Способность меняться — это очень важ­ная черта, которой писатель наделяет только своих любимых героев. Л. Н. Толстой не везде придерживается одинакового принципа в создании портрета. В романе встре­чаются портреты-маски. Они используются в сатирических целях для оценки отрицательных персонажей: неизменная улыбка вполне красивой женщины на лице Элен Безуховой скрывает внутреннюю пустоту и ничтожество. Инте­ресны также портреты-контрасты: во время танца оказы­ваются рядом худенькие, неразвитые, но покоряющие не­тронутостью плечики Наташи и шикарные плечи Элен, лоснящиеся от бесчисленных мужских взглядов. Это срав­нение позволяет понять, какая пропасть разделяет двух женщин.

Даже самый поверхностный экскурс в историю русской литературы убеждает, что портрет является одним из важ­нейших художественных средств, позволяющих понять са­мые сложные и противоречивые характеры. В отличие от живописного и скульптурного, портрет в литературном про­изведении наиболее динамичен: он передает не общий ус­тойчивый облик, а мимику, жесты, движения личности. Эти широкие возможности прекрасно используются русски­ми писателями.