Одним из известнейших современных русских писателей является Валентин Распутин. Я прочитала много его произве­дений, и они привлекли меня своей простотой и искренностью. По-моему, среди определяющих жизненных впечатлений Рас­путина одно из самых сильных было впечатление от простых сибирских женщин, особенно старух. В них привлекало многое: спокойная сила характера и внутреннее достоинство, самоотверженность в нелегком деревенском труде и способ­ность понимать и прощать других.

Такова Анна в повести «Последний срок». Ситуация в по­вести задается сразу: умирает восьмидесятилетняя старуха. Как мне показалось, жизнь, вводимая Распутиным в его по­вестях, всегда берется в моменте прерыва своего естественного течения, когда вдруг с неизбежностью нависает большая беда. Кажется, как будто дух смерти витает над распутинскими ге­роями. Практически только о смерти думает старая тофамарка из рассказа «И десять могил в тайге». Готова к свиданию со смертью тетка Наталья в повести «Деньги для Марии». Уми­рает на руках у друзей юный Лешка («Я забыл спросить у Лешки...»). Случайно гибнет от старой мины мальчишка («Там, на краю оврага»). Анна же в повести «Последний срок» не боится умереть, она готова к этому последнему шагу, ибо уже устала, чувствует, что «изжилась до самого донышка, вы­кипела до последней капельки». Вся жизнь бегом, на ногах, в труде, заботах: ребятишки, дом, огород, поле, колхоз... И вот пришло время, когда сил совсем не осталось, разве что попрощаться с детьми. Анна не представляла себе, как это она может уйти навсегда, не увидев их, не услышав напоследок родных голосов. «За свою жизнь старуха рожала много, но теперь в живых у нее осталось только пятеро. Получилось так оттого, что сначала к ним в семью, как хорек в курятник, повадилась ходить смерть, потом началась война». Разъехались, разбре­лись дети, были чужие, и только близкая смерть матери за­ставляет их собраться вместе после долгой разлуки. Перед лицом смерти раскрывается не только душевная глубина про­стой русской крестьянки, но и в обнажающем свете предстают перед нами лица и характеры ее детей.

Меня восхищает характер Анны. По моему мнению, в ней сохранились незыблемые основы правды и совести. В душе неграмотной старухи звучит больше струн, чем в душе ее го­родских, повидавших мир детей. Есть и такие герои у Распу­тина, у которых, может, и немного в душе этих струн, но они звучат сильно и чисто (например, старуха тофамарка из рас­сказа «Человек с этого света»). Анна и, пожалуй, в еще боль­шей степени Дарья из повести «Деньги для Марии» по богат­ству и чуткости духовной жизни, по уму и знанию человека могут выдержать сравнение со многими героями мировой и русской литературы.

Взглянуть со стороны: доживает свой век бесполезная ста­руха, уже почти не встает последние годы, зачем ей и жить-то дальше? Но писатель так нам описывает ее, что мы видим, как в эти последние, вроде совсем никчемные ее годы, месяцы, дни, часы, минуты в ней идет напряженная духовная работа. Ее глазами мы видим и оцениваем ее детей. Это любящие и жалеющие глаза, но они точно подмечают суть изменений. Ярче всего смена лица видна в облике старшего сына Ильи: «Рядом с голой головой его лицо казалось неправдашним, на­рисованным, будто свое Илья продал или проиграл в карты чужому человеку. И весь он изменился, побойчел...» В нем мать то находит знакомые ей черты, то теряет.

А вот средняя дочь Люся стала «городская вся, с ног до головы, она и родилась-то от старухи, а не от какой-нибудь городской, наверно, по ошибке, но потом все равно свое нашла». Она уже, как мне кажется, вся переродилась до пос­ледней клеточки, как будто и не было у нее ни детства, ни юности деревенских. Ее коробят манеры и язык деревенский сестры Варвары и брата Михаила, их неделикатность. Мне вспоминается одна сцена, когда Люся собралась прогуляться для здоровья на свежем воздухе. Перед ее глазами предстала картина некогда родных мест, больно поразившая женщину: перед ней расстилалась «заброшенная, запущенная земля», все, что некогда было ухожено, приведено в целесообразный порядок любовным трудом человеческих рук, теперь «сходи­лось в одном чужом широком запустенье». Люся понимает, что «изводило ее какой-то молчаливой давней виной, за кото­рую придется держать ответ. Вот ее вина: она все бывшее с ней здесь начисто забыла. Ведь дано ей было знать и радостное растворение в родной природе, и ежедневный пример матери, ощущавшей глубокое родство со всем живущим (недаром Люсе вспомнился случай, когда мать ласково, как родного человека, подняла безнадежно завалившегося за пахотой, изможденного вконец коня Игреньку), вспомнила она и страшные последст­вия всенародных трагедий: раскола, борьбы, войны (эпизод с загнанным, озверевшим бандеровцем).

Из всех детей Анны мне больше всего понравился Михаил. Он остался в деревне, у него и доживает свой век Анна. Михаил проще, грубее ее городских детей, на него больше шишек с претензиями и сыплется, но на самом деле он сердечнее и глубже остальных, не то что Илья, тот веселым колобочком катится по жизни, стараясь не задевать ни о какие углы.

Великолепны в повести две главы о том, как, купив два ящика водки на предполагаемые поминки, братья на радостях, что мать вдруг чудом от смерти отошла, начали их распивать сначала одни, а потом с дружком Степаном. Водка подобна одушевленному существу, и, как со злым, капризным власте­лином, с ней надо уметь обращаться с наименьшими для себя потерями: «ее надо на испуг брать», «...один не уважаю ее пить. Она тогда, холера, злее». Высшим моментом в жизни многих, прежде всего мужчин, увы, стала выпивка. За всеми колоритными сценами, за плутовскими рассказами пьяниц (тут эта история Степана, который тещу вокруг пальца обвел, пробрался в подпол за самогоном), за комичными разговорами (скажем, о разнице между бабой и женщиной) встает настоя­щее общественное, народное зло. О причинах пьянства Михаил говорил: «Жизнь теперь совсем другая, все, почитай, переме­нилось, а они, эти изменения, у человека добавки потребова­ли... Организм отдыха потребовал. Это не я пью, это он пьет». Давайте же возвратимся к главной героине повести. По моему мнению, старуха Анна воплотила в себе все лучшие стороны исконно сибирского характера и по упорству испол­нения будничного дела, по «твердости и гордости». В послед­них главах повести Распутин полностью сосредоточивается на своей главной героине и финальном отрезке ее жизни. Здесь писатель нас вводит в самую глубь материнского чувства к последнему, самому любимому и близкому ей ребенку, дочери Таньчоре. Старуха ждет приезда дочери, но та, к сожалению, не приехала, и тогда «в старухе вдруг что-то оборвалось, что-то с коротким стоном лопнуло». Из всех детей снова только Ми­хаил оказался в состоянии понять происходящее с матерью, и он снова взял на свою душу грех. «Не приедет Ваша Таньчора, и нечего ее ждать. Я ей телеграмму отбил, чтоб не приезжала», — пересиливая себя, ставит он точку. Мне кажется, что этот акт его жестокого милосердия стоит сотен ненужных слов.

Под прессом всех несчастий Анна взмолилась: «Господи, от­пусти меня, я пойду. Пошли к мине смерть мою, я готовая». Свою смерть, «матушку-смертыньку», она представляла такой же древней, изможденной старухой. Собственный уход в «даль­нюю сторонушку» распутинская героиня провидит с удивитель­ной поэтической отчетливостью, во всех его стадиях и деталях.

Уходя, Анна вспоминает своих детей в те моменты, когда те выразили в себе все лучшее: молодой Илья очень серьезно, с верой принимает материнское благословение перед уходом на фронт; Варвара, выросшая такой плаксивой, несчастной бабой, видится в раннем детстве роющей ямку в земле просто так посмотреть, а что в ней есть, «отыскивая то, что никто еще в ней не знает», Люся отчаянно, всем существом рвется с ухо­дящего парохода навстречу матери, покидаемому дому; Миха­ил, ошеломленный рождением своего первенца, вдруг пронза­ется пониманием неразрываемой цепи поколений, в которой он накинул «новое кольцо». И себя Анна вспомнила в самый дивный момент своей жизни: «Она не старуха — нет, она еще в девках, и все вокруг нее молодо, ярко, красиво. Она бредет вдоль берега по теплой, парной после дождя реке... И до того хорошо, счастливо ей жить в эту минуту на свете, смотреть своими глазами на его красоту, находиться среди бурного и радостного, согласного во всем действа вечной жизни, что у нее кружится голова и сладко, взволнованно ноет в груди».

Когда Анна умирает, то дети буквально покидают ее. Вар­вара, сославшись на то, что ребят оставила одних, уезжает, а Люся и Илья и вовсе не поясняют причин своего бегства. Когда мать просит их остаться, то ее последняя просьба осталась неуслышанной. По-моему, это даром не пройдет ни Варваре, ни Илье, ни Люсе. Мне кажется, это был для них последний из последних сроков. Увы...

«Ночью старуха умерла».

Благодаря произведениям Распутина, я смогла найти ответы на многие вопросы. Этот писатель остался в моем представлении одним из лучших, ведущих современных прозаиков. Пожалуйс­та, не пройдите мимо его книг, снимите с полки, спросите в библиотеке и читайте медленно, не торопясь, с раздумьями.