...Трагический тенор эпохи.

А. Ахматова

 

Существует такое расхожее представление, что слова «любовь» и «символизм» являются едва ли не абсолютными синонимами. Основанием для такого мнения служит как принадлежность большинства символистов (Зинаида Гиппиус, Андрей Белый, Кон­стантин Бальмонт и другие) к чистым лирикам, глав­ным содержанием творчества которых было отраже­ние в поэзии чувств, и прежде всего любви, так и самая суть символизма как художественного метода.

Не вдаваясь в теорию, скажу, что символист в своих творениях отражает не объективный, а транс­формированный, пропущенный через внутреннее видение поэта мир, а это внутреннее видение стано­вится следствием невидимых и таинственных свя­зей с Творцом, Демиургом, Создателем всего суще­го. По мнению символистов, эта связь обеспечивает творческим личностям знание замысла Божьего, ко­торого лишены все простые смертные. Знание же это приводит к установлению для слов естественно­го языка произвольных, понятных только посвящен­ным значений, — по этой черте (слово становится символом) получили свое название и метод, и лите­ратурное течение конца XIX — начала XX веков.

В наши дни из всех русских символистов наибо­лее известен Александр Александрович Блок. И это понятно: чтение стихов или прозы символистов тре­бует особого душевного настроя и тяжкой работы души и разума. Но если не лениться, то войдешь в удиви­тельный мир красок и образов, соприкоснешься с ра­нимой, трепетной душой автора, поймешь, какой на­пряженной жизнью жила интеллигенция уже дале­кого для нас XIX века. И навсегда, как когда-то Анна Андреевна Ахматова, полюбишь тонкую, изящную и одновременно тревожную и трепетную поэзию А. Бло­ка, в которой «мелодией одной звучат печаль и ра­дость». По-блоковски органично эти мотивы перепле­тены в любовной лирике певца Прекрасной Дамы.

Андрей Белый назвал своего гениального друга и соперника «первым поэтом земли русской». С этим трудно не согласиться. Как XIX век был озарен ге­нием А. С. Пушкина, так и XX век нельзя предста­вить без трагического голоса Александра Блока. Этот трагизм явлен во всем: в воспевании любви и не­удачах в интимной жизни, в приверженности сим­волизму и в сознательном переходе к реализму, в принятии революции и разочаровании в ней нака­нуне смерти, в страстном обожествлении России и ощущении собственной вины перед ней. При этом поэт всегда и во всем остается удивительно цельной личностью, наверное, потому, что слушал жизнь «всем сердцем». И совершенно естественно, что пер­вой это сердце посетила любовь.

Трудно найти в поэзии автора, который не писал бы о любви, не обожествлял бы предмета своего обо­жания. Любовь — чувство, возвышающее человека, делающее его чище и благороднее — обеспечила бле­стящий дебют А. Блока в литературе, сразу постави­ла его на первое место в плеяде русских лириков.

В «Стихах о Прекрасной Даме», носящих следы сильного влияния философии и поэзии Владимира Соловьева, Блок придает и своей любви, и возлюблен­ной черты божественной избранности. Его лирический герой — раб «Владычицы вселенной». Бели в русской поэзии Любовь всегда символизировала победу жизни над смертью, то у Блока любовь — победу над пошло­стью, несправедливостью, насилием, переполняющи­ми жизнь. Именно в романтическом мире неземной любви находит успокоение лирический герой Блока:

 

Покорный ласковому взгляду,

Любуюсь тайной красоты,

И за церковную ограду

Бросаю белые цветы.

 

Лирический герой блаженствует, страдает, ис­пытывая такие сильные чувства, что готов даже при­нять смерть:

 

За краткий сон, что нынче снится,

А завтра нет,

Готов и смерти покориться младой поэт.

 

Кажется, герой живет лишь мечтой о встрече со своим идеалом. Но в то же время он и страшится этой встречи, опасаясь, что приход Прекрасной Дамы в реальный мир изменит «любимые черты»:

 

Предчувствую Тебя.

Года проходят мимо —

Все в облике одном предчувствую

Тебя... Как ясен горизонт: и лучезарность близко.

Но страшно мне — изменишь облик ты.

 

Меня поразила одна мысль Владимира Орлова, лучшего знатока творчества А. Блока в отечествен­ном литературоведении. В книге «Гамаюн» он ска­зал, что за всей туманностью, недосказанностью, символикой «Стихов о Прекрасной Даме» пытли­вый читатель обнаружит все перипетии развития

любовных отношений Александра Блока и Любови Менделеевой, ставшей женой поэта, но так и не сде­лавшей его счастливым человеком. Видимо, поэто­му и страшится юный поэт, что реальность может быть грубее, приземленнее идеала.

Этот страх, однако, не изменил самого отноше­ния Блока к великому чувству. Я узнаю в его сти­хах пушкинскую удивительную способность видеть в женщине божественное начало. Как и певец «ге­ния чистой красоты», Блок возносит любимую жен­щину на пьедестал богини:

 

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал,

Как белое платье пело в луче.

 

Мне кажется, что стихотворение «Девушка пела в церковном хоре» можно назвать шедевром миро­вой любовной лирики, хотя в нем нет еще самой любви, есть лишь ее предчувствие. Но такой и долж­на быть настоящая любовь, чистая и светлая, ка­кой предстала перед поэтом эта, по-видимому, не­знакомая ему хористка.

Однако пора юношеских порывов и мечтаний про­ходит, рядом с ними обнаруживается реальная, дале­кая от идеалов жизнь. Горькая действительность (не­удачный брак, поражение первой русской революции и наступившая реакция) меняет настроение поэта, его мироощущение. Серость и пошлость обыденной жизни, где

 

...Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки,

 

преодолевается поэтом с помощью образа прекрасной незнакомки, героини одноименного стихотворения по­эта. Для завсегдатаев загородных ресторанов, ищущих «истину в вине», женщина по-прежнему остает­ся тайной. Она не запачкана ни пошлостью, ни гря­зью, ни пороками, своим присутствием она поэтизи­рует обыденность, смиряя сердце, давая утешение душе, сохраняя уже готовую уничтожить себя жизнь:

 

Глухие тайны мне поручены,

Мне чье-то сердце вручено...

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

 

Женщина создана для любви. И если судьба рас­поряжается иначе, то никто не смеет осудить ее:

 

Я не только не имею права,

Я тебя не в силах упрекнуть

За мучительный твой, за лукавый,

Многим женщинам сужденный путь.

 

Я очень люблю поэтический цикл «Кармен», на­веянный встречей А. Блока с певицей Андреевой-Дельмас, исполнительницей партии испанской цы­ганки в опере Визе. В этих стихах перед нами уже не романтическая любовь, а страстное и стихийное чувство, определяющее судьбу лирического героя:

 

Ты — как отзвук забытого гимна

В моей черной и дикой судьбе.

 

Меняется возлюбленная: перед нами уже не сим­вол возвышенной любви, «золотокудрый» демон, в чьем голосе слышится «рокот бурь». Меняется и лирический герой: из робкого раба Прекрасной Дамы он превращается в пылкого возлюбленного. Инте­ресна деталь: образ лирического героя явлен в двух ипостасях. Это и поэт, который

 

Глядит на стан ее певучий

И видит творческие сны,

 

но в то же время и возлюбленный Кармен Хозе, чье сердце пронизано мучительной ревностью:

 

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь...

 

Однако любовь-страсть не может быть долговеч­ной, она неизбежно заканчивается трагедией разоча­рования, пресыщения и душевной опустошенности:

 

Вместе ведь по краю, было время,

Нас водила пагубная страсть,

Мы хотели вместе сбросить бремя

И лететь, чтобы потом упасть.

 

Когда А. Блок написал поэму «Двенадцать», его противники яростно язвили, что на смену «Прекрас­ной Даме» пришла «толстоморденькая» Катька. Я думаю, что Катька олицетворяет женскую судьбу в новых условиях, когда осквернена любовь, осквер­нена сама жизнь.

Для меня Александр Блок — самый великий поэт XX века, певец тончайших движений человеческой души. Закончить свое сочинение я хотела бы стро­ками из стихотворения А. Ахматовой, написанны­ми на смерть А. Блока:

 

Принесли мы Смоленской заступнице,

Принесли Пресвятой Богородице

На руках во гробе серебряном

Наше солнце, в муке погасшее, —

Александра, лебедя чистого.