Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее,

чтобы оно объяснило нам наше настоящее

и намекнуло о нашем будущем.

В. Белинский

 

Роман «Плаха» — один из интереснейших в творчестве за­мечательного современного писателя Чингиза Торекуловича Айтматова. «Плаха» продолжает традиции литературы: гума­низации, очеловечивания образа Христа, у истоков которой стоят художники и мыслители Возрождения и которая замы­кается «Мастером и Маргаритой» М. Булгакова.

Смерть главного героя Авдия — не жертвоприношение, а самопожертвование. Его цель — спасать, и он — спасает. И ес­ли последними мыслями Бостона, другого действующего ли­ца, являются размышления о конце света, то предсмертные слова Авдия — о «спасении душ людских», вопреки «сомкну­тости добра со злом». О том, чтобы плыл корабль человечества «при навсегда зачехленных стволах орудий из океана в оке­ан». Выходит, Авдий вовсе не является носителем трагическо­го безысходного видения мира? Однако сам писатель называл его «трагической личностью, наделяя жизнеощущением осо­бого рода, для которого «события минувшего так же близки, как сиюминутная действительность». А тот, кто переживает былое, как свое кровное, свою судьбу, тот, по убеждению авто­ра «Плахи», мученик, «трагическая личность», ибо пережи­вая, ничего не может изменить, лишь приносит себя в жертву.

Образ Авдия троичен: автор — Авдий — назарянин. Время и Вечность — одна из центральных антитез романа, потому-то и понадобился персонаж, наделенный не просто даром прови­дения, но как бы говорящий от имени Вечности. Более того, на протяжении столетий имя Христа было своего рода гаран­тией спасения человечества в час, когда Время и Вечность со­мкнутся. Тем безысходнее то грядущее, которое прозревает Иисус у Айтматова накануне ареста в Гефсиманском саду — грядущее без будущего для человечества. Трагедия Иисуса у Айтматова — как бы перевернутая трагедия Авдия, вчерашне­го семинариста, страдающего, переживающего наяву про­шлое. Иисус мучается тем, что не в силах отвратить гряду­щее, которое люди уготовили себе сами. И перед назарянином встает вопрос: остаться ли с людьми или отречься от них, при­знать, что человек — зверь, одержимый маниакальной жаж­дой власти, зверь, которого никто и ничто не может изменить?

Весь роман «Плаха» — попытка найти ответ на этот воп­рос. Попытка обрести надежду, познать природу добра, силу идей человеколюбия, отброшенную на обочину теми, кто го­тов воздвигнуть храмы, в коих будут поклоняться пушкам и генералам. Познать силу человеческого разума (явно вопреки религиозному канону, Айтматов делает даже Христа носите­лем просветительских воззрений). И вот здесь-то выявляется еще одна коллизия айтматовского мировидения. Его героя постоянно (вслед за автором) твердящие, что люди — единственно разумные существа во Вселенной, что разум и память — вот что отделяет человека от животного, герои, стремящиеся подчинить свою жизнь «велению разума», в критические мо­менты, перед лицом смерти и безусловно неискоренимого зла, ведут себя как безумцы, как одержимые, исступленно. И не только «чокнутый Авдий», но и Бостон и Иисус.

Поэтому роман «Плаха» написан Айтматовым в опровер­жение собственного просветительства, веры в то, что одно лишь разумное увещевание способно искоренить зло. В конеч­ном счете исход диспутов и споров, словесных стычек, кото­рые происходят между героями романа, являются не словес­ной дуэлью, а выбором, который делает герой, зачастую воп­реки очевидности, движимый не разумом, а любовью: к рас­пятому учителю, к погибшему сынишке, к женщине, к людям, в которых «так трудно рождается... человеческое».

Смыкаются и смыкаются круги, но человек прорывается сквозь них: в музыке, в творчестве, в любви. Прорывается в «вековечной жажде утвердить себя, облегчить свою участь, найти точку опоры в необозримых пространствах Вселенной, трагически уповая, что существуют помимо него еще какие-то небесные силы, которые помогут ему в этом», и трагически осознавая, что такие надежды— «грандиозное заблуждение», что все зависит от него самого.

Роман «Плаха», напечатанный в 1986 году, на протяже­нии многих лет вызывает жаркую полемику. У него много сторонников и противников, только равнодушных нет, и это главное.