Многие критики, в частности Белинский задавались во­просом, почему пушкинский роман назван «Евгений Онегин», а не «Татьяна Ларина», ибо поэт не раз называет Татьяну своей любимой героиней, «милым идеалом». Пушкин отожде­ствляет ее со своей «ласковой музой, являвшейся ему в саду барышней уездной с печальной думою в очах, с французской книжкою в руках». Именно эта героиня вдохновляла поэта, стала воплощением идеального пушкинского женского обра­за. Пушкин наделяет Татьяну многими присущими ему само­му чертами: любовью к русской природе, особую красоту и поэтичность которой Пушкин, как и его героиня, тонко чув­ствовал, понимая свою духовную связь с природой; суеверия­ми, интересом к преданьям старины, присущим поэту и пере­данным Татьяне...

Чтобы понять, почему она стала идеалом Пушкина, необ­ходимо рассмотреть особенности ее личности.

Татьяна — единственная героиня романа, идеально соче­тающая в себе близость к русским национальным традициям и влияние европейской культуры. С одной стороны, «ей рано нравились романы, „они ей заменяли все, она влюблялася в обманы и Ричардсона, и Руссо». Мечтательная и романтич­ная, Татьяна жила в мире «бесподобного Грандисона, Вольмаре, Юлии де Линара, Мален-Адели», невольно проникаясь своеобразной культурой французских романов. В то же время она была очень суеверна, « верила преданьям простонародной старины, и снам, и карточным гаданьям, и предсказаниям луны». Одной из ее любимых книг был сонник Мартына Задеки, «гадателя, главы халдейских мудрецов». По словам Бе­линского, «это дивное сочетание грубых предрассудков с страстию к французским книжкам и с уважением к глубоко­му творению Мартына Задеки возможно только в русской женщине». И, конечно, только русской душе присущи Татьянина любовь к природе, которая является неотъемлемой час­тью образа Татьяны. Прекрасные картины разных времен года, которые нередко даются глазами Татьяны, умевшей, как никто другой в романе, видеть неповторимую красоту русской природы, во многом воплощают тонкость и поэтич­ность ее собственной души. «Она любила на балконе предуп­реждать зари восход, когда на бледном небосклоне звезд ис­чезает хоровод»; Татьяна любила русскую зиму, «сиянье ро­зовых снегов и мглу крещенских вечеров», и даже во сне Татьяны мистический зимний пейзаж исполнен необычайной поэтичности.

Героиня эта, несомненно, «существо исключительное», «на­тура глубокая», незаурядная. Она явно не входит в мир уездных франтов Петушковых, советников Фляновых, «сплетников, об­жор и взяточников», супругов Пустяковых, «истинных фран­цузов типа Трике» и других представителей поместного дворян­ства. Даже «в семье своей родной она казалась девочкой чужой». «Дика, печальна, молчалива», Татьяна «в толпе детей играть и прыгать не хотела», «куклы в руки не брала», «в горелки не играла» и «часто целый день одна сидела молча у окна». Ее одиночество обусловлено нестандартностью, нетипичностью Та­тьяны, высоким уровнем развития ее личности. Очевидно, в Онегине, которого Татьяна страстно полюбила, героиня почув­ствовала его глубокий ум, сильную натуру, неординарность, увидела единственного человека, способного ее понять, и откры­лась ему: «...я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна».

Будучи наделенной от природы «умом, и волею живой, и своенравной головой, и сердцем пламенным и нежным», Та­тьяна, «послушная влечению чувства», любит Онегина искренне, «без искусства», она умеет «любить не шутя», глубо­ко и сильно. Влюбленная, она проявляет решительность и смелость; открывшись Онегину, Татьяна своим искренним письмом фактически бросает вызов светским условностям (ба­рышням не подобало первым признаваться в любви). Отказ же ее в финале произведения, когда Онегин влюбляется уже в Татьяну — светскую даму, объясняется ее необычайным благородством, высокими нравственными принципами, поня­тиями о чести и долге. Храня в душе любовь к Онегину («я вас люблю, к чему лукавить»), Татьяна «другому отдана» и будет «век ему верна». Она желает оградить от позора и стра­даний своего мужа, которого, несомненно, хотя не любит, но уважает, ибо он герой, «в сраженьях изувечен». Кроме того, Татьяна не только не верит в то, что Онегин способен на подлинное чувство, помня сложившийся для нее образ «моск­вича в Гарольдовом плаще», «пародии», но она своим отказом спасает Онегина от бесчестного поступка по отношению к его другу, своему мужу. Как писал Достоевский, «...логика отка­за чисто русская — лучше я буду страдать, чем загублю жизнь другого человека».

В отношении Татьяны к жизни проявляется цельность ее натуры. Она «создана как будто вся из одного цельного куска, без всяких приделок и примесей». Будучи уже светской дамой, Татьяна остается по сути своей все той же «простой девой, с мечтами, с сердцем прежним». «...Без взора наглого для всех, без притязаний на успех, без этих маленьких ужи­мок <...>, все тихо, просто было в ней» — знатной даме, «законодательнице зал». Татьяна не изменила своим привя­занностям, высоконравственным понятиям, духовным цен­ностям в угоду светскому обществу, сохранила в своей пре­красной душе присущие ей искренность и чистоту. Светскую жизнь она считает «блеском, мишурой, ветошью маскарада», которые «рада отдать за полку книг, за дикий сад», за «бедное жилище»... Таким образом, Татьяна, в которой соединяются наиболее важные, ценные и знакомые для Пушкина личност­ные черты, является воплощением идеального образа русской женщины, в котором отражаются пушкинские понятия о нравственности, благородстве, чести. И роман назван «Евге­ний Онегин», а не «Татьяна Ларина» лишь потому, что Пуш­кину важно было показать тенденцию общественного разви­тия, возникновение «болезни века», явление невостребован­ности умных и ярких людей, их бездеятельность как доказа­тельство социального неблагополучия, что поэт и сделал с помощью образа Онегина. Образ же Татьяны, которая по уров­ню духовного развития, несомненно, выше Онегина, образ этой «немногословной, но глубокой и сильной» натуры, «чья жизнь проникнута целостностью и единством», служит для рассмотрения не социальных, временных проблем, а нравст­венных, вечных.