Сто пятьдесят семь лет прошло со дня трагической гибели Александра Сергеевича Пушкина. Но разве существует в мире такая сила, которая способна уничтожить жизнелюбивое, воз­вышающее человека слово! Здесь зло бессильно, и даже время не властно. Иной стала родная страна поэта, новые люди со своими радостями и печалями живут на ее просторах, роди­лись новые поэты. Но имя Пушкина не только не потеряло своего обаяния, а стало ближе и роднее каждому человеку.

Ибо в личности и произведениях А. С. Пушкина с исключи­тельной глубиной, яркостью и красотой воплотились черты русского народа: исконная любовь к родной земле, непреодо­лимое стремление к воле, высокий гуманизм, благородство, светлый ум и стойкость характера, вера в лучшую жизнь всех людей.

Мудрость и пленительность произведений Пушкина, ду­ховное богатство его личности — незаменимая школа нравст­венности для людей всех возрастов. Детство и юность, зре­лость и старость находят в его жизненном и творческом опыте немало драгоценного. Читая стихи Пушкина, мы как бы при­падаем к неиссякаемому источнику возвышенного, гуманно­го, изящного.

А. С. Пушкин ценил дружбу и умел любить достойных, близких по духу людей беззаветно. Он мог весело и беззаботно подтрунивать над товарищами в часы досуга и плакать от радости, обнимая друга-декабриста, осужденного на каторгу. Он был верен прочной, неподдельной дружбе и посвятил ей немало взволнованных строк:

 

Опять я вам, о юные друзья!

Туманные сокрылись дни разлуки,

И брату вновь простерлись ваши руки,

Ваш резвый круг увидел снова я.

 

Много стихов А. С. Пушкин посвятил лицейским дру­зьям. Эти обращения и послания проникнуты глубокой ис­кренностью и доброжелательностью:

 

Узнай любовь, неведомую мне;

Любовь надежд, восторгов, упоенья:

И дни твои полетом сновиденья

Да пролетят в счастливой тишине.

 

В этом стихотворении Пушкин также доказывает свою верность и преданность лицейским друзьям:

 

Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья,

Святому братству верен я.

 

Чувство дружбы, вынесенное из лицея, одушевляло поэта всю жизнь. И, конечно, навсегда останутся в памяти строки, обращенные к друзьям-лицеистам, которые стали гимном благородному чувству дружбы:

 

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он, как душа, неразделим и вечен —

Неколебим, свободен и беспечен...

 

Нельзя не согласиться с Пушкиным, что дружба, как и любовь, необходима человеку. Как горяч и искренен поэт в дружеских посланиях, как свято для него понятие «дружест­ва»! Пушкин печален и одинок, когда рядом с ним нет верного друга:

 

Печален я: со мною друга нет,

С кем долгую запел бы я разлуку,

Кому бы мог пожать от сердца руку

И пожелать веселых много лет.

 

В послании «К Чаадаеву» (1821) мы вновь видим Пушки­на, верного, преданного, страдающего от разлуки:

 

Лазурь чужих небес, полдневные края;

Ни музы, ни труды, ни радости досуга,

Ничто не заменит единственного друга.

 

Любовью и благодарностью проникнуты строки этого сти­хотворения, посвященного другу — «ценителю душевных сил», человеку, который «в минуту гибели над бездной пота­енной поддержал недремлющей рукой», который «другу за­менил надежду и покой», «душу оживлял советом иль уко­ром».

Но свои стихи А. С. Пушкин посвящал не только друзьям-лицеистам, но и дорогим ему людям. Мы вспоминаем дружес­кое послание, согретое удивительным душевным теплом и посвященное няне поэта, Арине Родионовне. С какой-то не­обыкновенной лаской и заботой пишет он строки:

 

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя,

Одна в глуши лесов сосновых

Давно, давно ты ждешь меня.

 

А пушкинские стихи о любви! Их по праву называют ше­деврами мировой лирической поэзии. Он пишет о женщине возвышенно, трепетно и благородно. Восторженные призна­ния, шутливые уверения, страсть и ревность, нежность и до­сада, какое-то особенное благородство чувства, самозабвение и самоотверженность пронизывают стихи, обращенные к жен­щинам, которых любил, которыми восхищался поэт:

 

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам бог любимой быть другим.

 

Лирика Пушкина — зеркало его души. Каждое стихотво­рение является частичкой его жизни. Горячий, впечатлитель­ный, быстро воспламеняющийся Пушкин увлекался многи­ми. В одних влюблялся легко и на короткие мгновенья, дру­гих любил

 

С таким тяжелым напряженьем,

С такою нежною, томительной тоской,

С таким безумством и мученьем.

 

Менялись подруги, возлюбленные, адресаты его лиричес­ких признаний, но неизменными оставались великое служе­ние Любви и Красоте, нежность и преданность тем, кто про­будил в душе поэта высокое чувство, благодарность Женщи­не — источнику творческого вдохновения:

 

Довольно! в гордости моей

Я мыслить буду с умиленьем:

Я славой был обязан ей —

А может быть, и вдохновеньем.

 

В лирике Пушкина возникает поэтически обобщенный образ Любви, который постоянно сопутствует вдохновению:

 

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

 

Уже в зрелые годы, осмысливая пройденный путь и пы­таясь заглянуть в будущее, Пушкин назовет любовь в числе величайших жизненных ценностей наряду с трудом и твор­чеством.

Любовь для Пушкина — святое чувство. Для него «дорого любви мученье», он даже готов умереть ради любви, но уме­реть любя. Об этом он пишет в стихотворении «Пробуждение» (1816).

Читая стихи Пушкина, мы ощущаем искренность и бла­городство поэта. Красота для него — «святыня». Поэт безза­щитен перед красотой, его сердце на нее отзывается востор­гом. Но восторг перед красотой не делает поэта ветреным, легкомысленным поклонником каждой красавицы. Его чув­ство к любимой глубоко и неизменно, даже если судьба раз­лучила его с ней («Талисман»).

«Есть всегда что-то особенно благородное, кроткое, неж­ное, благоуханное и грациозное во всяком чувстве Пушки­на», — писал В. Г. Белинский. Он считал, что «никто из русских поэтов не стяжал себе такого неоспоримого права быть воспитателем и юных, и возмужалых, и даже старых... читателей, как Пушкин, потому что мы не знаем на Руси более нравственного, при великости таланта, поэта, как Пуш­кин».