Тема свободы всегда была для Пушкина одной из важней­ших. В разные периоды его жизни понятие свободы получало в творчестве поэта различное содержание. В так называемой вольнолюбивой лирике свобода — это, выражаясь современ­ным языком, отсутствие ограничений, связывающих общест­венную и политическую деятельность человека. Большинство стихотворений, посвященных свободе именно в этом понима­нии, написаны Пушкиным с 1817 по 1820 год («Петербург­ский период»). Гражданская тематика в это время играет в его творчестве исключительно важную роль. В эти годы даже важнейшая для Пушкина любовная тема отходит на второй план в его лирике. Причиной этого было влияние окружения поэта, куда входили люди, придерживавшиеся самых про­грессивных взглядов (например, Чаадаев, которому адресова­но замечательное стихотворное послание «Любви, надежды, тихой славы...»), и само состояние общества, охваченного в тот момент жаждой самых радикальных перемен.

Одно из самых первых вольнолюбивых стихотворений Пушкина — ода «Вольность». Он строит это стихотворение в соответствии с канонами и эстетикой классицизма. Поэт ис­пользует характерный для этого направления прием — оду­шевление абстрактных понятий.

 

Везде неправедная власть

В сгущенной тьме предрассуждений

Воссела — рабства грозный гении

И славы роковая страсть.

 

Данью классицизму является и высокая, архаическая лексика: «внемлите», «днесь»; и риторические обороты — во­просы, обращения: «Где ты, где ты, гроза царей, / Свободы гордая певица?», «Восстаньте, падшие рабы!» Пафос оды — в прославлении закона, подчиниться которому поэт призыва­ет царей: «Склонитесь первые главой / Под сень надежную закона...» Этим произведением молодой поэт продолжает тра­дицию Радищева, перу которого принадлежит одноименная ода. Но Пушкин, не разделяя радикализма своего предшест­венника, не призывает к свержению царской власти, а лишь говорит (в аллегорической форме) о преимуществах консти­туционной монархии.

Стихотворение «К Чаадаеву» («Любви, надежды, тихой славы...») не принадлежит, как «Вольность», всецело к тра­диции классицизма. В этом послании сочетаются элементы образности двух поэтических систем классицистской поэзии эпохи французской революции:

 

Но в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье, —

 

и сентиментальной лирики Жуковского:

 

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман...

 

Новаторство Пушкина в этом стихотворении заключается в смелом соединении гражданских мотивов с личными. Стремление к свободе понимается поэтом не как абстрактная добродетель, а как глубоко личное человеческое пережива­ние:

 

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

 

Поэтому оказывается оправданным даже шокировавшее многих современников сравнение гражданского чувства с лю­бовным:

 

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья.

 

В стихотворении «Деревня» содержится страстное обли­чение крепостничества, по стилю напоминающее «Путешест­вие из Петербурга в Москву» Радищева (хотя Пушкин, по-ви­димому, прочел это произведение гораздо позже, через не­сколько лет после того, как была написана «Деревня»). Пер­вая часть этого стихотворения построена в жанре элегии со всеми его непременными атрибутами: идиллическим пейза­жем, философскими размышлениями о прелестях мирной жизни на лоне природы. Только эта часть «Деревни» появи­лась в печати. Вторая часть, представляющая собой полити­ческий памфлет, резко отличается по стилю: вместо «светлых ручьев» и «лазурных равнин» появляются «насильственная лоза», «невежества убийственный позор» и тому подобное. Во второй части «Деревни», как и в «Вольности», присутствуют риторические обороты («О, если б голос мой умел сердца тре­вожить!»), архаическая лексика («бразды», «влачится»), оду­шевление отвлеченных понятий («...Здесь рабство тощее вла­чится по браздам...»). За образным описанием ужасной судь­бы «измученных рабов» следует выражение мечты поэта об освобождении народа, но не в форме каких-либо революцион­ных призывов к насильственному уничтожению крепостного права. Скорее заключительные строки стихотворения можно назвать косвенным обращением к монарху с призывом изме­нить существующее положение вещей: «Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный, / И рабство, падшее по манию царя...»

Эти три стихотворения — самые известные произведения вольнолюбивой лирики Пушкина. Ее расцвет продолжался в творчестве поэта недолго. Вскоре Пушкин разочаровался в своем юношеском увлечении гражданскими идеями, в стихо­творении «Свободы сеятель пустынный...» (1823) он с горечью вспоминает об этом эпизоде своей молодости: «...Но потерял я только время, / Благие мысли и труды...» Идеал «вольнос­ти», то есть свободы в гражданском понимании этого слова, сменяется у Пушкина сначала идеалом романтической свобо­ды личности (стихотворение «Погасло дневное светило...» и другие), затем идеалом внутренней свободы (стихотворения «Из Пиндемонти», «Пора, мой друг, пора...» и другие). Но тема свободы остается для Пушкина одной из важнейших в течение всей его жизни. Даже в одном из последних стихотворений, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...», поэт как о главной своей заслуге перед народом говорит о том, что он «в свой жестокий век восславил... свободу».