В одном и другом стихотворениях описывается тот же пейзаж, и в обоих стихотворениях этот пейзаж рождает глу­бокие размышления у лирического героя.

Стихотворение «Деревня» изобилует яркими эпитетами («пустынный, невидимый, лазурный, свободный»). Сравним их с многочисленными эпитетами из «...Вновь я посетил...» («лесистый, незаметный, убогий, изрытый, угрюмый»). Ме­тафоры в стихотворении «Деревня» также говорят об особом пафосе поэта («идейные оковы», «оракулы веков», «нивы тощие», «девы юные цветут»). Метафоры во «...Вновь я посе­тил...» менее пафосны по окраске, но более философичны, чем метафоры в «Деревне» («зеленая семья», «племя младое, незнакомое», «минувшее меня объемлет живо»). Художест­венные средства, использованные при написании «Деревни», скажем, более затерты, они тяготеют еще к классицистичес­кой традиции. Изобразительные средства во «...Вновь я посе­тил...» свежи, они уже являются как бы порождением реа­листического метода А. С. Пушкина.

Сравним: «Где парус рыбаря белет иногда» — «Плывет рыбак и тянет за собой // Убогий невод»; «Озер лазурные равнины» — «я сиживал недвижно и глядел на озеро...»; «Мельницы крылаты» — «скривилась мельница, насилу крылья //Ворочая при ветре».

Уже по варьированию одних и тех же образов, появляю­щихся в разных стихотворениях, видно, как изменилось представление автора о мире.

В «Деревне» много восклицаний, обращений, риторичес­ких вопросов («Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!», «Взой дет ли наконец прекрасная заря?»). Обилие этих синтакси­ческих оборотов приближает стихотворение скорее к образ­цам ораторского искусства. В нем слышны отголоски стихо­творных виршей конца XVIII века. Недаром во второй части стихотворения звучит отчетливо обличительный пафос.

В стихотворении 1835 года перед нами философское раз­мышление. Здесь лишь одно восклицание, но оно не служит для создания в стихотворении особого пафоса.

В стихотворении «...Вновь я посетил...» границы фразы часто не совпадают с границей стиха. Дробя строку, А. С. Пушкин одновременно сохраняет целостность мысли. Таким образом, стихотворная речь во «...Вновь я посетил...» максимально приближена к прозаической.

Стихотворение нельзя прочитать без особой расстановки пауз.

 

Зеленая семья; кусты теснятся

Под сенью их, как дети. А вдали

Стоит угрюмый их товарищ,

Как старый холостяк, и вкруг него

По-прежнему все пусто.

 

В стихотворении «Деревня» фраза практически всегда со­впадает с границей стиха, практически отсутствуют инвер­сии. Мысли поэта четки, они следуют друг за другом в стро­гом порядке. Вот почему «Деревня» — это, скорее, речь ора­тора, а не философские размышления. Вполне лирический пейзаж рождает у лирического героя размышления на обще­ственные темы.

Беспорядочное вкрапление четырехстопных строк в стро­ки с шестью стопами в «Деревне» лишний раз говорит о па­фосе стихотворения. Особенно много четырехстопных строк во второй части стихотворения.

В стихотворении «...Вновь я посетил...» лишь первая и последняя строфы отличаются размером.

Так, мысль, находящаяся в первой строфе в силу того, что последняя строка разделяется между первой и второй строфами, имеет логическое продолжение во второй строфе.

При сравнении ритмики двух стихотворений обнаружива­ется, что в стихотворении 1835 года гораздо больше перихиев. В сочетании с белым стихом они приближают ритм сти­хотворения к прозаическому.

Именно на примере этих двух стихотворений можно про­следить движение А. С. Пушкина как поэта от романтичес­ких традиций к реалистическому методу в лирике.