Конечно, А. С. Пушкин скорее петербургский писатель, но родился он в Москве и на всю жизнь сохранил любовь к этому городу. И это неудивительно. Петербург традиционно воспринимается русскими писателями как город, возникший неестественным путем, «из тьмы лесов, из топи блат». Дру­гое дело — Москва. В трагедии «Борис Годунов» Пушкин отождествляет Москву и Россию в целом. Не зря Курбский говорит Самозванцу:

 

Там ждут тебя сердца твоих людей:

Твоя Москва, твой Кремль, твоя держава.

 

Пушкин восхищается Москвой в прекрасных строках из 7-й главы романа «Евгений Онегин». Вспоминая о героичес­ких страницах Отечественной войны 1812 года, поэт с гор­достью говорит о «недавней» славе столицы, стойкости ее за­щитников и о том достоинстве, с которым Москва встречает Наполеона:

 

Нет, не пошла Москва моя

К нему с повинной головою.

Не праздник, не приемный дар,

Она готовила пожар

Нетерпеливому герою.

 

Поэт видит живую красоту древней столицы и понимает, что Москва дорога сердцу каждого русского человека:

 

Москва... как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!

 

Москва — «ярмарка невест» — провинциальна, в чем-то патриархальна. Если при описании Петербурга в романе «Ев­гений Онегин» поэт использует большое количество глаго­лов, то образ Москвы складывается из существительных, что на художественном уровне подчеркивает неподвижность этого города:

 

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики...

 

И действительно, с того момента, как мать Татьяны Лари­ной покинула столицу, в ней, по сути, ничего не изменилось:

 

Но в них не видно перемены;

В них все на старый образец...

 

Описывая московское дворянство, Пушкин зачастую сар­кастичен: в гостиных он подслушивает «бессвязный пошлый вздор» и с грустью отмечает, что в разговорах людей, кото­рых видит в гостиной Татьяна, «не вспыхнет мысли в целы сутки».

Пушкин понимает, что после того, как столица государст­ва была перенесена в Петербург, прежнее значение Москвы утрачивается («И перед младшею столицей померкла старая Москва...»), но поэт называет ее царственной «порфироносной вдовой». Древний город бесконечно дорог сердцу Пушкина:

 

Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!