«Россия слишком мало известна русским». Эти сло­ва, сказанные Александром Сергеевичем Пушкиным более ста пятидесяти лет назад, сейчас, на пороге тре­тьего тысячелетия, воспринимаются как печальное от­кровение... К сожалению, не в меньшей мере относятся они и к знанию о самом поэте. Ведь Пушкин — это не просто литература. Не просто — культ. Это — средо­точие русского духа, пример истинно русской сущнос­ти. Да и может ли быть иначе? Ведь именно в выдаю­щихся личностях находят наиболее яркое выражение свойства национального характера. А, как хорошо из­вестно, глубинная суть русской национальной души «неподвластна чужеземным мудрецам»...

Вот так же и Пушкина иностранцы понять не могут, хотя литературу умеют ценить довольно точно. Лишь очень немногие из них способны почувствовать в пуш­кинских строках что-то необычное, завораживающее. Если же говорить о русских людях, то они впервые соприкасаются с Пушкиным еще в раннем детстве. Так случилось и со мной. Я даже не могу сейчас точно вспомнить, когда в первый раз увидел портрет поэта, ус­лышал его стихи, так давно это было... И с той поры, подпав под очарование пушкинских строк, не перестаю к ним возвращаться. Правда, в последнее время, отдавая дань заполонившим книжный рынок детективам и фан­тастическим триллерам, — все реже и реже. Каюсь в этом. И все же — возвращаюсь, обычно тогда, когда мне бывает грустно, когда меня что-то гнетет. В такие минуты, взяв в руки томик Пушкина, я как бы отбрасы­ваю от себя все неприятности и, с наслаждением погру­зившись в чтение, чувствую прилив новых сил, вдох­новляюсь новыми надеждами... Отчего так происходит? Этого я не знаю. Для меня, как и для многих других русских людей, Пушкин — чудесная тайна. Я могу лишь надеяться, что тайна эта когда-нибудь приоткро­ется и для моего сердца.

Но я, кажется, немного отвлекся от темы сочине­ния. Итак, поговорим о значении Александра Сергееви­ча Пушкина для России и русской культуры. Несо­мненно, что оно очень велико.

Во-первых, потому, что Пушкин — величайший по­эт, мастер универсальнейшего из искусств — искусст­ва слова. В этой связи хочется привести слова другого великого русского поэта — Анны Ахматовой. Вот они: «Стихи Пушкина дарили детям русский язык в самом совершенном его великолепии, язык, который они, мо­жет быть, никогда больше не услышат и на котором никогда не будут говорить, но который все равно будет при них как вечная драгоценность».

Во-вторых, потому, что Пушкин сделал русский язык совершенным, мировым. А посему в наше время не вызывает никаких сомнений, что «говорить по-рус­ски» — означает «говорить на пушкинском языке».

В-третьих, потому, что Пушкин — общепризнан­ный глава и классический образец всей читаемой, жи­вой, новейшей русской литературы. Уже современники поэта увидели в нем «солнце нашей поэзии».

И, наконец, четвертое. Еще при жизни Пушкина, в 1832 году, Гоголь сказал о нем следующее: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единст­венное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через 200 лет». Писатель был абсолютно прав. В русском сознании Пушкин действительно стал несравнимой величиной.

Да, Пушкин велик, а потому велико и его слово. И в этом нет ничего удивительного, ведь величие ис­тинных поэтов именно в их слове и проявляется. Могу­чая, огромная душа Пушкина родила слова необычай­ные: завораживающие, покоряющие, неповторимые, по­трясающие... Потрясающие душу людей обыкновенных, передающие им чувства «несказанные»... Разве можно без внутреннего содрогания читать, например, такие строки:

 

...душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленъя убежит?

 

Нельзя, конечно. Вот и корчусь я внутренне, ощу­щая под словами этими шок, пережитый когда-то вели­кой душой Пушкина.

Или, разве возможно не почувствовать какой-то ра­достный смысл жизни, прорывающийся сквозь строки, к примеру, «Вакхической песни»:

 

Да здравствует солнце, да скроется тьма!?

 

Нет, невозможно. А ведь слова эти — пророческое заклинание поэта...

Вот в чем — «чудо» пушкинских строк. Вот в чем «тайна» Пушкина. Она — в его Слове. Так нужно ли удивляться тому, что Пушкин стал неотделим от Рос­сии, а Россия — от него?! Он велик, потому что рожден великим народом. И народ этот просто обязан быть его достойным...

Начиная от Пушкина, русские люди не могут иначе мыслить себя, как только великой мировой нацией. По­тому и сказал про Пушкина Тютчев:

 

Тебя, как первую любовь,

России сердце не забудет.

 

И завершить свое сочинение мне хочется словами: "Настоящее царство Пушкина еще впереди, может быть, истинны пушкинский день еще придет."

Да он придет, пушкинский день, и осветит весь мир.