Рисуя ветку, надо слышать, как свистит ветер.

Тин Нун

 

Константин Георгиевич Паустовский был настоящим ху­дожником слова. Благодаря своему таланту он мог перенести читателя в любой уголок красивейшей страны — России. Не­даром он много путешествовал. И поистине самые лучшие его произведения — о природе. Нас восхищают авторское ощуще­ние природы, его чувства, выраженные гениальным русским языком — языком Пушкина и Лермонтова, языком Тургенева. Мы видим представленные нашему взору картины природы. Очерк «Язык и природа» — это своего рода статья для начинающих писателей. Автор показывает в рецензируемом мною тексте главное, по его мнению, умение писателя: умение чувствовать то, о чем пишешь. Ведь только в этом случае чи­татель увидит яркий и живой образ, «тогда за каждым ... ело-, вом видишь и чувствуешь, о чем говоришь, а не машинально произносишь их». Я невольно соглашаюсь с Паустовским, читая его рассказы.

Единой проблемой охвачено все произведение: неумение нынешних людей искусства (особенно в области литературы) связывать язык с природой. Действительно, слова, вырываю­щиеся из твоей души от переизбытка чувств, звучат намного выразительнее, чем лицемерное высказывание о вещах, не по­нятых до конца, ибо не испытанных.

Основная мысль, пронизывающая рассказ, идея его — это восхваление силы нашего родного языка, с его помощью можно достигнуть небывалых высот, им можно раскрыть все-все, спрятанное далеко в сознании человека. Русский язык сотво-ряет чудеса, он — волшебник. Точно и правильно подобран эпиграф ко всему циклу «Алмазный язык», куда и входит анализируемое произведение — «Язык и природа». Вот эти замечательные слова Николая Васильевича Гоголя: «Дивишь­ся драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное название еще драгоценнее самой вещи».

В этом авторском очерке присутствуют не только живые опи­сания природы, но и реальные герои. Их всего двое: какой-то встреченный Паустовским писатель и маленький мальчик. Выбор сих персонажей не случаен, они далеко не второстепенные. «Автор сочинений о городе» поражается «фантазии» Кон­стантина Георгиевича, позволяющей писать об «этой мертвой» природе.

Сразу же после этого момента Паустовский переносит по­вествование в деревенский дом, где к нему обращается совсем еще маленький мальчик: «Пошли смотреть грома».

Напрашивается авторское сравнение; он противопоставля­ет взрослого человека мальчику. Взрослый погрузился в обы­денность, а мальчик еще способен просто чувствовать и жить своими ощущениями.

Молодая душа говорит: «смотреть гром», хотя зрелый че­ловек, зацикливаясь на правильности, не позволяет появиться такому странному словосочетанию, как будто гром можно толь­ко слушать.

Константин Георгиевич выступает за понимание природы каждой «клеткой» нашей души. Тут играет роль не только фантазия, надо просто открыть себя на «растерзание» всем пяти чувствам.

Это прекрасно получалось у Паустовского. Даже простое, казалось бы, слово «дождь» несет в себе столько живого, раз­ного и неповторимого. Он и спорый, и грибной, и ливневый. Особенно изобилует художественными деталями слепой дождь (дождь, идущий при солнце). В народе о нем говорят: «Царевна плачет». Писатель восхищен таким высоким пониманием пре­красного, и это при том, что народ (особенно деревенский) счи­тается далеким от искусства. А настоящее искусство можно наблюдать не только на избранных великолепных творениях, но и на любой бытовой сцене.

Какой великолепной образностью наделяет автор дождь! Дождь «крапает», дождик «шепчет» или «звенит».

А какое трогательное отношение автора к такому красивому явлению, как заря! «Заря» нельзя говорить громко, считает он. Это тихое пробуждение природы, граница между ночью и утром.

Писатель сравнивает в рассказе утреннюю и вечернюю зарю, летнюю и осеннюю. Природа с его слов представляется нам как живой человек, требующий нашей любви, человек с определенным характером.

Свой рассказ автор завершает стихотворением Александра Сергеевича Пушкина, доказывая тем самым, что русский язык не был бы столь многозвучен, красочен и ярок без поэтов и писателей земли русской.

«Люди, создавшие такой язык, — великие и счастливые люди», — говорит Паустовский.

Я тоже горда, что говорю на языке искусства. (Ведь можно жить в этой стране и говорить не на языке классиков.) Про­читав этот очерк, я в полной мере ощутила все то, что пытался донести до нас автор. Мне захотелось самой слиться с природой, на многое я не обращала внимания, хотя хорошо чувствую живой мир, окружающий меня.

Такова сила языка, им можно убедить человека в том, что не видно глазами. Это великое оружие, нужно только правиль­но им пользоваться.